Одиссей

Человек – это синтез необходимого и возможного. По крайней мере так считал Кьеркегор[173]. Мы – это соединение всего того неизменного, чем мы являемся, и всего того, чем мы еще можем стать. А как же иначе? Но мы не понимаем самих себя. Представляясь другим, мы описываем прежде всего необходимое: как нас зовут, откуда мы и чем занимаемся. Немногие в этот момент рассказывают о своих планах и надеждах. Кьеркегор же считает, что это не менее важная часть нашего Я. Немногие философы смотрели на человека так оптимистично. Ведь если подумать, наш нереализованный потенциал и наши мечты – это тоже мы? Будущие возможности внушают нам радостные ожидания, но и тревогу. У возможностей есть обратная сторона: они предполагают необходимость выбора. Можно заигрывать с этим выбором, можно забавляться мечтами об иной жизни, но последствия выбора нам не нравятся. Мы готовы думать об этом, хотеть этого, но не готовы сделать реальный шаг. И дело не во внутреннем сопротивлении. Неправы те, кто считает, что человек сопротивляется переменам. Напротив, мы стремимся к ним, иначе мы давно исчезли бы с лица земли. Все дело в страхе потери[174]. Вот что нам мешает. Самое трудное в принятии решения – отказ от всех других возможностей. Мы хотели бы получить все и побольше, но выбор означает, что нужно отказаться от чего-то другого. И вот тут-то нам нужна страховка, или по крайней мере расчет вероятности, что выбранное нами новое лучше старого, от которого мы отказались. Кьеркегор пишет, что выбирать – значит стоять на краю обрыва и смотреть в пропасть[175]. Головокружение, которое вы при этом ощущаете, – это головокружение выбора. Охватывающее вас беспокойство – это страх. Не болезненный страх диагноза, но экзистенциальный страх, который вы чувствуете, когда натягиваются швартовы. Объект этого страха – ничто, вы боитесь той неопределенности и пустоты, в которую повергает вас выбор. Впереди ждет неизвестный фарватер. Выбор означает возможности, а возможности – это новые знания, новые достижения и перемены. Поэтому страх означает возможность свободы. Мы никогда не бываем более человеком, чем в момент совершения выбора. А отказываясь от совершения выбора, мы отказываемся от привилегии быть человеком.

Какая-то часть нас стремится к переменам и новым открытиям. Как скучно было бы остановиться, пишет Теннисон. Вы чувствуете то же, читая эти строки, не правда ли? Проще всего делать выбор, когда все идет не так, и сложнее всего, когда есть что терять. Не так давно я и сам вверил себя неизвестности. Перед этим я много лет стоял на пристани и смотрел на швартовы. Я покидал то, что глубоко и искренне любил. Но жизнь застопорилась, страсть выдохлась, и я слышал, как ее осколки хрустят у меня под ногами. Так что я задержал дыхание и сделал шаг вперед. И с тех пор мне каждый день было страшно. Ведь неизвестное, как ни странно, неизвестно. Именно об этом страхе выбора говорит Кьеркегор. Именно на этой дилемме основана «Одиссея». Что-то увлекает нас прочь. Еще не поздно новый мир искать.

Возможно, встреча с сиренами все-таки не самый сильный эпизод в «Одиссее». Гораздо больше трогает его отказ от предложения Калипсо. И Кьеркегор, и Ницше были согласны с этим выбором. Одиссей отказался от предложенного бессмертия и выбрал жизнь смертного. Парадоксально, но тем самым он выбрал жизнь. Дело не только в стремлении вернуться домой, но и в искреннем желании самому прожить свою жизнь – жизнь человека, а не бога[176]. Покидая Калипсо, Одиссей тем самым провозглашает свою любовь к жизни. Он скорее будет жить в печали и радости, с новыми знаниями и мучительным страхом. Есть еще неоткрытые земли.

Итака

Твоих солоноватых черт,

жена моя, хранительница пряжи,
я не забыл в скитаниях, ни даже
в объятиях божественных. Зачем
меня носило от беды к беде
известно разве мстительной воде,
но где б я ни был, ты была везде
недостающей каплей в полной чаше.

Дело тут не в Телемаке

и – клянусь – не в Пенелопе —
от Итаки до Итаки
рыба грезит об улове.
И в ущерб страстям, пиратству
оттого стремился так он
в свое каменное царство,
в сокровенную Итаку.

Между двумя этими силами находится Одиссей. Между ними живет человек. Нас тянет и к дому, и из дома. Мы никогда не достигнем абсолютного равновесия. Вся наша жизнь натянута между этими полюсами. Эта незавершенность вызывает дискомфорт, но такова созидательная природа диалектики. Синтез между этими полюсами и есть жизнь отдельного человека.