Одиссея

[120] Будь то Алкмена, Тиро, иль Микена в венце своём дивном.

Им бы и в ум не пришло, что придумать смогла Пенелопа

Нам же во вред. Но теперь ей уж хитрость её не поможет!

Знай, до тех пор разорять будем дом твой, запасы съедая,

В мыслях покуда она будет так же упорна, как прежде!

[125] Боги ей мысли её, может, в сердце вложили, и этим

Славу она обретёт превеликую. Ты ж – разоришься!

Мы никуда не уйдём, будем делать, что делали прежде,

Мужа покуда она из ахейцев не выберет сердцем».

Так отвечал Телемах, рассудительный сын Одиссея:

[130] «О Антиной, не дерзну я из дому услать против воли

Ту, что меня родила и вскормила! Отец мой – далёко;

Жив он, погиб ли, – как знать? Но Икарлию за оскорбленье

Долго я буду платить, если сам к нему мать я отправлю.

Если ж вернётся отец – то и гневу отца я подвергнусь.

[135] Также – и гневу богов, если мать проклянёт меня в гневе,

Дом покидая родной. А в народе – мне стыд будет вечный!

Так что подобного я ничего никогда не скажу ей!

Если же это у вас только гнев вызывает, тогда уж

Лучше покиньте мой дом! И иные пиры учреждайте,

[140] Тратя не наше – своё, чередуясь своими домами.

Если ж находите вы, что для вас и приятней и легче

Всем одного разорять безвозмездно и нагло, что ж, – жрите!

Я же тогда призову вечносущих богов мне на помощь;

Может быть, Зевс вас тогда покарает, дела ваши видя:

[145] Смерть вам без платы пошлёт в доме, нагло разграбленном вами!»

Только сказал Телемах, как гремящий громами Кронион

Свыше к нему ниспослал двух орлов с горной скальной вершины.

Оба сначала они, будто ветром несомые, мирно

Рядом парили, раскрыв широко преогромные крылья.

[150] Но подлетели когда, оказавшись над шумным собраньем,

Крыльями стали махать и кружить над собравшимся людом.

Грозно глядели они на людей: страх глаза их внушали.

Вдруг сами в схватке сошлись. Исцарапав когтями друг друга,

Вправо умчались они, над домами паря городскими.

[155] Все изумились. Так, птиц провожая встревоженным взглядом,

Каждый гадал: что б могло предвещать им явление это.

Слово тут взял Алиферс, знаменитый и опытный старец,

Мастора сын. Он один среди сверстников всех по полету

Птиц мог искусно гадать и пророчил грядущее верно.

[160] Вот, полон мыслей благих, обратил он к собранию слово:

«Слушайте, что я скажу вам сейчас, итакийцы! Внимайте!

Прежде всего, к женихам обращусь, дабы их образумить.

Горе несётся на них неизбежное! Так как недолго

Будет в разлуке теперь Одиссей со своими родными.

[165] Где-то он близко уже. Злую гибель для них он готовит.

Горе и многим из нас, на гористой Итаке живущим,

Он принесёт. Потому поразмыслим-ка лучше сейчас мы

Как женихов обуздать поскорей. Было б лучше, когда бы

Сами смирились они. Это было бы им же полезней.

[170] Нет, не безопытный я предсказатель, и дело я знаю!

Всё ведь сбылось, что давно предсказал я царю Одиссею,

В то ещё время, когда в кораблях к Илиону отплыли

Войском аргивцы; отплыл с ними и Одиссей хитроумный.

Много он вынесет бед, потеряет товарищей многих;

[175] Всеми неузнанный он на двадцатом году лишь вернётся!

Так предсказал я тогда. Предсказанье сбывается ныне».

Тут сын Полиба ему, Евримах, возразил. Так сказал он:

«Старец, ты лучше домой возвратись! Там пророчествуй детям

Малым своим, чтобы им вдруг беды бы какой не случилось!

[180] Я ещё лучше тебя напророчить могу в этом же деле!

Мало ли видим мы птиц, что летят под сверкающим солнцем,

Только не все ведь они предвещают судьбу! Одиссей же

В крае далёком погиб. И тебе бы погибнуть с ним вместе!

Ты бы тогда прекратил здесь свои предсказанья пустые,

[185] Да перестал гнев питать в Телемахе, и так раздражённом!

Думаешь, он тебе даст за услугу богатый подарок?

Слушай же, что я скажу, – все слова мои сбудутся точно!

Если и впредь будешь ты со своим многоопытным знаньем

В юноше гнев возбуждать против нас болтовнею своею,

[190] То это, прежде всего, для него же бедой обернётся;

Так как один против нас ничего он поделать не сможет.

Ты же за это, старик, уж поверь, очень тяжко заплатишь:

Сердце заставим твоё очень горько о том сокрушаться!

А Телемаху скажу здесь при всех, пусть он примет совет мой:

[195] Матери пусть повелит он к отцу её в дом возвратиться;

Где тот пусть к свадьбе её подготовит с богатым приданым:

Дочери милой пусть даст, – сколько сану её подобает.

Ну а иначе все мы, женихи, сыны знатных ахеян,

Будем и впредь докучать сватовством! И никто нам не страшен!

[200] Ни Телемах, сколько б он многословных речей здесь ни сыпал;

Ни те пророчества, что изрекала здесь дряхлая старость!

Ими, старик, лишь вражду ты к себе в нас сильней возбуждаешь!

Будем и впредь разорять мы чужое добро безвозмездно

И до тех пор, пока нам не предъявят согласье на свадьбу!

[205] Сколько уж времени мы каждый день ожидаем ответа:

Кто будет ею средь нас предпочтён! Из-за этой задержки

Медлим, не ищем других мы невест. А ведь время проходит».

Так отвечал Телемах, рассудительный сын Одиссея:

«О Евримах, и вы все, женихи, сыны знатных ахеян,

[210] Больше уж вас убеждать не хочу я, и спорить не стану!

Боги всё знают и так! И ахёйцы всё знают прекрасно!

Я лишь прошу мне корабль снарядить, и пусть опытных двадцать