Одиссея 1860 года

«Оплатите обшивку медью, оплатите конопачение, остальное отдайте г-же Альтарас в счет десяти тысяч франков, которые я еще должен ей заплатить».

Спустя три дня я получил письмо, извещавшее меня, что покупатель, опасаясь тех неприятностей с греческими консулами, какие вынуждали меня избавиться от моего судна, отказался от покупки.

Я счел эту новость скверной, но причину отказа разумной и, подобно туркам, ответил словами: «Господь велик!»

Неделю спустя меня известили, что нашелся покупатель, готовый заплатить десять тысяч франков, и спрашивали, что делать.

«Продавайте, оплатите обшивку медью, оплатите конопачение, остальное отдайте г-же Альтарас».

Я пребывал в уверенности, что обшивка медью оплачена, конопачение оплачено, а часть долга г-же Альтарас погашена, как вдруг получил известие, что покупатель отказался от покупки, ибо, как ему стало известно, под Иерусалимским флагом он не может каботажить у берегов Франции.

Определенно, «Монте-Кристо» было трудно сбыть с РУК.

На этот раз я ничего не ответил: не стоило добавлять расходы на почтовую марку к тем тратам, в которые меня уже вовлек «Монте-Кристо».

Неделю спустя я получил телеграфическую депешу от г-на Пти:

«За «Монте-Кристо» предлагают девять тысяч франков наличными; продавать?»

Я ответил если и не с бесстрастностью, то, во всяком случае, с лаконизмом спартанца:

«Продавайте!»

И в самом деле, если бы я стал медлить, а цена мало-помалу падала бы так с каждым новым предложением, все кончилось бы тем, что для продажи «Монте-Кристо» мне пришлось бы доложить деньги из собственного кармана, вместо того чтобы получить хоть какую-нибудь выручку.

Я пребывал в тревожном ожидании, каждую минуту опасаясь узнать, что покупатель за девять тысяч франков отказался от покупки, как это уже произошло с покупателем за десять тысяч и покупателем за двенадцать тысяч.

В разгар этих тревог мне доставили письмо со штемпелем Марселя.

Признаться, я помедлил в нерешительности, прежде чем вскрыть это письмо.

Наконец, призвав в помощь себе все свое мужество, я сломал печать.

Покупатель подписал договор, но, вместо того чтобы немедленно заплатить наличными, как об этом говорилось в депеше, он, в соответствии с правилами Морского кодекса, намеревался заплатить лишь через два месяца, ввиду того, что Подиматас взял заем в тысячу франков в форме бодмереи.

Для меня это было китайской грамотой. Что означают слова «заем, взятый в форме бодмереи»? И, каким бы образом он ни был взят, зачем и по какой причине Подиматас, которому я платил более чем регулярно, взял заем под залог моего судна?

Мне показалось, что дело вполне заслуживает поездки в Марсель. Это была уже десятая или двенадцатая поездка на протяжении одного года. К счастью, мой старый друг Анфантен, преданный нашим общим воспоминаниям об улице Монсиньи, способствовал мне в этих переездах: если бы не он и не Реаль, которому я выражаю здесь мою глубочайшую признательность, на одну лишь дорогу у меня ушло бы две тысячи четыреста франков.

Так что я прибегнул к помощи моего друга Анфантена и отправился в Марсель.

Приехав туда, я отправился прямо к г-ну Пти.

Попутно скажем, что на протяжении всех этих долгих и бурных переговоров г-н Пти держал меня в курсе событий, выказывая не только услужливость, но и бескорыстие, которому ни на минуту не изменил.

Он отказался от всякого маклерского вознаграждения.

Вот в каком состоянии находились дела. Подиматас взял на нужды судна заем под залог самого судна. Это право предоставляется капитану, даже в отсутствие судовладельца, на случай поломок, требующих быстрого ремонта.

Я вызвал Подиматаса, и он чистосердечно признался мне, что тысяча франков была необходимо ему не для нужд судна, а для его собственных надобностей, и он взял эти деньги в заем под залог судна, не осмелившись попросить их у меня; предполагалось, что я удержу эту тысячу франков из его жалованья.

Не знаю, почему я питал такую слабость к Подиматасу, невзирая на его вечно нахмуренное лицо, его никогда не смотревшие на вас глаза и глубоко нахлобученную на лоб шляпу.

— Ладно, — сказал я г-ну Пти, — присоедините тысячу франков Подиматаса к расходам на обшивку медью и конопачение, а остальное отдайте госпоже Альтарас.

— Но, полагаю, — промолвил г-н Пти, — я говорил вам, что эти господа не желают платить до четырнадцатого мая.

— Да, несомненно, из-за займа, взятого Подиматасом под залог судна; но, поскольку я признаю этот заем и оставляю за ними право назначать цену…

— Да, но он может взять и другой заем — сегодня, завтра, послезавтра.

— Тем не менее признаюсь вам, дорогой господин Пти, что я рассчитывал на оставшуюся сумму, какой бы незначительной она ни была, надеясь с ее помощью расплатиться с госпожой Альтарас.