Одиссея генерала Яхонтова

Но не для всех кризис означал лишения и страдания. В те дни, когда рушилась биржа, председатель национального комитета демократической партии крупный бизнесмен Дж. Рэскоб говорил корреспонденту «Нью-Йорк таймс»: «Предусмотрительные вкладчики сейчас покупают акции в огромных количествах и получат приличную прибыль, когда эта истерия окончится и когда наш народ получит возможность с более спокойной обстановке оценить огромную устойчивость бизнеса благодаря прочности основных экономических условий в нашей великой стране». В сущности, так оно и вышло. К 1932 году 59 процентов национального богатства сосредоточились в руках одного процента населения. Мы привыкли судить о великом кризисе 1929–1933 годов по таким книгам, как «Гроздья гнева» Дж. Стейнбека, по таким фильмам, как «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?». Но в эти же годы строился «Эмпайр стейт билдинг», 102-этажный небоскреб, который был торжественно открыт 1 мая 1931 года, в самый разгар кризиса.

Яхонтов не пострадал от кризиса. На бирже он не играл, усвоив в начале своего американского житья, что бизнес — не его занятие. Взносы за дом он мог вносить по-прежнему аккуратно: текущие заработки его не уменьшились, а даже увеличились. В сезон 1929–1930 годов он имел много ангажементов. В основном Виктор Александрович читал лекции о Дальнем Востоке и о Советском Союзе. Личные впечатления, разумеется, делали его выступления интереснее. К тому же он стал одним из немногих, кто мог на основании собственного опыта сравнивать Россию царей с СССР. Словом, спрос на него был большой.

Продвигалась и книга. К сессии института политики в Вильямстауне летом следующего, 1930 года рукопись была практически готова. Там Яхонтов намеревался обсудить ряд деталей с некоторыми специалистами. К приятному удивлению Виктора Александровича на этот раз в Вильямс-колледж были приглашены советские представители. Это были работники «Амторга» во главе со своим руководителем Богдановым. Яхонтову сказали, что их приглашения активно добивался мистер Ли, служащий у Рокфеллера специалистом по связям с общественностью (паблик рилейшнз). Нетрудно было сделать вывод, что уже и большой бизнес Америки начинает проявлять интерес к ведению дел с Советским Союзом. Благожелательно встретили посланцев СССР и некоторые «киты» «большой прессы»: издатель влиятельной газеты «Крисчен сайенс монитор» мистер Эббот и президент информационного агентства Юнайтед Пресс мистер Бикел. Как со старыми знакомыми встретился с советскими гостями инженер Купер, который консультировал проект Днепростроя. Времена менялись. К переменам подталкивали и впечатляющие успехи Советского Союза, и кризис. Но менялись времена медленно. Как бы испугавшиеся собственной смелости, организаторы института в качестве «противовеса» советским представителям пригласили фашиствующего журналиста Шеффера, которому дорога в СССР была закрыта.

Воспользовавшись сессией, Виктор Александрович договорился с несколькими специалистами, чьим мнением он дорожил, чтобы они прорецензировали его рукопись. Отзывы были положительные, но друзья настоятельно советовали Яхонтову постараться подкрепить свои рассуждения и выводы включением в текст дипломатических документов. Для этого надо было ехать в Москву и добиваться доступа в архивы Наркоминдела СССР. А допустят ли его? И сколько придется ждать решения? Но все равно надо ехать. Что-то обязательно найдется в научных библиотеках, все равно без поездки не обойтись. И тут с совершенно неожиданной стороны пришла если не полная уверенность в успехе, то, во всяком случае, твердая надежда. Яхонтов случайно встретил Федора-Фреда. Федя рассказал, что у них на фабрике большие сокращения, оставшиеся, и он в том числе, молят бога, чтоб предприятие совсем не закрылось. Воспользовавшись трудными временами, хозяин закрутил гайки. Теперь Фред работает больше, выматывается страшно, а платят ему меньше. Яхонтов рассказал, зачем собрался в Москву, а Фред вдруг предложил свою помощь:

— Помните Мартенса? Я же вас знакомил. У меня его адрес есть. Он в Москве большой человек, что надо сделает. Давайте я ему письмо с вами передам. Мы с ним переписываемся.

Яхонтов вспомнил, что еще в 1919 году Фред познакомил его с Людвигом Карловичем Мартенсом. Он был назначен официальным представителем Советской России в Нью-Йорке. Через него шли переговоры о возвращении на Родину дореволюционных эмигрантов — крестьян и рабочих. В 1921 году американские власти заставили Мартенса уехать. Сейчас он в Москве руководит каким-то научным институтом, а также изданием Технической энциклопедии. Оказывается, русские рабочие в Америке его помнят, пишут ему, а он отвечает. Чем черт не шутит, подумал Яхонтов, а вдруг и впрямь поможет. И он взял письмо у Фреда.