Одиссея кота Бродского

Сергей Довлатов в «Чемодане» пишет: «Тогда я достал чемодан. И раскрыл его. Сверху лежал приличный двубортный костюм. В расчете на интервью, симпозиумы, лекции, торжественные приемы. Полагаю, он сгодился бы и для нобелевской церемонии. Дальше — поплиновая рубашка и туфли, завернутые в бумагу. Под ними — вельветовая куртка на искусственном меху. Слева — зимняя шапка из фальшивого котика. Три пары финских креповых носков. Шоферские перчатки. И наконец — кожаный офицерский ремень».

Иосиф Бродский взял с собой в чемодан пишущую машинку, томик стихов Джона Донна и бутылку водки для своего кумира, поэта Уистена Хью Одена. Как добавляет Валентина Полухина: «Томас Венцлова дал Иосифу еще одну бутылку из национальной выпивки, тоже для Одена».

Таким образом, гражданин И. Бродский не нарушил закон отечества, запрещающий вывозить из страны «белых головок» за границу больше двух бутылок водки. Две бутылки водки можно было вывезти за границу, а два собственных стихотворения, или даже одно, вывезти было нельзя! Получалось, что стихи дороже водки…

На таможне отнеслись по-разному к содержимому чемоданов Бродского и Довлатова. Пишущую машинку Бродского ребята разобрали до винтиков. Наверное, они хотели понять, как устроена эта удивительная чудо-машинка, печатающая такие стихи, что они дороже водки?

«Чемодан Бродского» вернулся в родной город поэта, а томика стихов Джона Донна не оказалось среди книг, присланных из Америки. Где он спит, этот томик стихов Джона Донна с пометками Иосифа Бродского?

Джон Донн уснул, уснуло все вокруг.
Уснули стены, пол, постель, картины,
уснули стол, ковры, засовы, крюк,
весь гардероб, буфет, свеча, гардины.
Уснуло все. Бутыль, стакан, тазы,
хлеб, хлебный нож, фарфор, хрусталь, посуда,
ночник, белье, шкафы, стекло, часы,
ступеньки лестниц, двери. Ночь повсюду.
Повсюду ночь: в углах, в глазах, в белье,
среди бумаг, в столе, в готовой речи,
в ее словах, в дровах, в щипцах, в угле
остывшего камина, в каждой вещи.

Когда смотришь на вещи в Американском кабинете Иосифа Бродского — на чемодан, на секретер, на книги, на кресло, на письменный стол, на диван, то возникает ощущение, что они тоже уснули вместе со своим хозяином.

Портрет Марины Цветаевой и пишущая машинка на письменном столе Иосифа Бродского в Американском кабинете поэта в Музее Анны Ахматовой.

Довлатову, как известно, повезло больше с его вещами: таможенник попытался слегка улучшить моральный облик, выезжающего за границу «строителя коммунизма» и оторвать от внутренней крышки чемодана фотографию Лоллобриджиды в прозрачном пеньюаре, но безуспешно, только поцарапал. Жалко было поцарапанную итальянскую кинозвезду. Но Джина Лоллобриджида, родившаяся в простой итальянской семье потомственных мастеров-мебельщиков, знала настоящую цену дерева и ни за что на свете не хотела расставаться с фанерным чемоданом Сергея Довлатова.

Чемодан Бродского как памятник поэту и метафора его жизни

У каждого любителя поэзии Иосифа Бродского есть свой чемодан поэта. В нем лежат любимые стихи, и вы их носите все время с собой, иногда читаете про себя. Поэтому на «Чемодане Бродского» должны быть написаны не города и страны, где он побывал, а строки из любимых стихов поэта.

В кухне коммунальной квартиры в «Полутора комнатах» написаны на Стене Плача строки всего из одного короткого стихотворения поэта, сделанные читателями и работниками Музея-квартиры Иосифа Бродского.

Я не то, что схожу с ума, но устал за лето.
За рубашкой в комод полезешь, и день потерян.
Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла все это —
города, человеков, но для начала — зелень.

Стану спать, не раздевшись или читать с любого
места чужую книгу, покамест остатки года,
как собака, сбежавшая от слепого,
переходят в положенном месте асфальт. Свобода.

Свобода — это когда забываешь отчество у тирана.

Ничего не каплет из голубого глаза.