Одна душа на двоих

Полчаса спустя двое мужчин сидели во дворике бистро вместе с Генри, отцом Жозефины. Из кухни доносились аппетитные запахи, на столе стояли запотевшие бутылки лагера.

Люк потягивал пиво, откинувшись на стуле.

– Как поживает Мариэтта?

Рука Нико с бутылкой пива застыла на полпути ко рту. Но он все же сделал глоток, чтобы спасти лицо в надежде, что не подавится.

– Хорошо, – ответил он.

Люк покивал и, переглянувшись с дедом, перевел разговор на футбол, к большому облегчению Нико.

Десять минут спустя Жозефина попросила Люка помочь его отцу разгрузить доставку. Генри и Нико остались одни.

Старик внимательно посмотрел на Нико:

– Похоже, у тебя проблемы, мой друг.

Нико постарался придать лицу равнодушное выражение. Генри слишком проницательный, хотя и мудрый.

– Я в порядке.

Генри медленно кивнул.

– Значит, у Мариэтты все хорошо, ты в порядке, но между вами ведь не все в порядке, так?

Нико сложил руки на груди.

– Наши отношения…

«…закончились и забыты», – билось у него в мозгу. Забыть Мариэтту? Как бы не так. Он постоянно думал о ней. На прошлой неделе он едва удержался от визита в Рим. У него были встречи в Нью-Йорке и Лондоне. Он решил провести уик-энд в своем пентхаусе в Париже. В последнюю минуту он хотел было попросить пилота изменить маршрут, чтобы повидаться с Мариэттой еще раз, провести с ней еще одну ночь и навсегда выбросить ее из головы.

Осознав, что Генри ждет от него конца фразы, он поискал подходящее слово и закончил:

– Сложные.

Генри ударил себя по ляжке и ухмыльнулся:

– Женщины – сложные создания, сынок. – Откинувшись на стуле, он взглянул на хмурое лицо Нико и уже серьезно сказал: – Я никогда не считал тебя человеком, который пасует перед вызовом.

У Нико в груди все сжалось. Генри переоцени вает его. Он боялся многого, и Мариэтта без обиняков заявила ему об этом вчера. В ночь шторма, когда он с ума сходил от беспокойства, он вдруг со всей ясностью понял, что любит ее, и его охватил страх.

Вместо того чтобы найти в себе силы побороть его, Нико пошел у него на поводу, позволив страху контролировать его. Он цеплялся за свои убеждения, что, если полюбит снова, это сделает его слабым, потому что страх потерять любимую поглотит его.

Но разве любовь сделала его слабым, а не уступка страху?

Бог мой. Он ведь именно так и поступил. Он оттолкнул Мариэтту из-за страха, из желания защитить себя. А это не только трусость, но и эгоизм.

Нико судорожно сглотнул.

– Я совершил ошибку, Генри.

– Наверное, тебе нужно ей об этом сказать.

– Я так и сделаю, – ответил Нико, поднявшись из-за стола. Впервые за последние недели в голове у него прояснилось. Все встало на свои места. – Но прежде мне необходимо кое с кем повидаться.

Особняк в георгианском стиле в самом сердце долины Гудзона был таким, каким помнился Нико: благородный кирпичный фасад, окна с деревянными ставнями, портик с колоннами и дверь мореного дуба. Аккуратно постриженные лужайки, ухоженный сад. И пока Нико поднимался по белым ступеням ко входу, его руки стали такими же липкими от пота, как в самый первый раз, когда Джулия привела его знакомиться с родителями.

Не успел он постучать, как дверь отворилась и на пороге появилась Барбара Льюис.

Сердце Нико сжалось. Джулия была очень похожа на мать – такая же миниатюрная блондинка. Барбара немного постарела, в уголках рта и вокруг глаз залегли морщинки, но она по-прежнему напоминала Нико ушедшую жену.

Он внутренне собрался, не будучи уверен, как отреагирует на его визит бывшая теща. Конечно, он предварительно позвонил. Несмотря на первый шок, она говорила с ним по телефону вежливо и спокойно. Но Барбара всегда отличалась прекрасными манерами и умела держать себя в руках. Даже на похоронах дочери она контролировала свои эмоции.

Какое-то мгновение она молча смотрела на него, и Нико показалось, что он видит злость в ее серых глазах. Но она сделала шаг навстречу и взяла его руки в свои. Нико понял, что в глазах у нее блестели слезы.

– Нико… – с дрожащей улыбкой сказала она. – Как приятно видеть тебя снова.

Искренняя теплота ее слов поразила его. Он ожидал в лучшем случае прохладного, а в худшем – враждебного приема. Они мало общались до и после похорон Джулии. Нико казалось, что Барбара разделяла точку зрения мужа на произошедшее. Неужели он ошибался?

– Я тоже рад встрече с вами, Барбара, – ответил он улыбнувшись.

Она провела его в просторный главный холл и закрыла дверь.

– Джек у себя в кабинете.

– Вы предупредили его о моем приходе?

– Он ждет тебя. – Барбара показала в сторону обитого деревянными панелями коридора, ведущего, как помнил Нико, в кабинет тестя. – Иди.

Дверь в кабинет была закрыта. Нико показалось это не очень дружественным знаком. Он глубоко вздохнул и, постучав, открыл дверь.

– Здравствуйте, Джек.

Джек Льюис повернулся от окна, у которого стоял, и Нико заметил, что сенатор здорово сдал: глубокие морщины прорезали лицо, в волосах седые пряди, широкие плечи ссутулились. Он выглядел постаревшим лет на двадцать, а не на те десять, что они не виделись.