Одна и навсегда

– Мама! – Я вбежал в комнату так быстро, как только мог, смутно осознавая, что содержимое моих сумок высыпается на пол.

– Джесси! – Рокки вскочила на ноги, как ребенок, которого только что поймали с рукой в банке печенья.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я, бросив встревоженный взгляд на мать. Что она могла ей сказать?

– Я... я...

– Ищешь меня? – Мои глаза закрылись.

Что еще она могла здесь делать? Уж точно не пришла в гости к матери. Открыв глаза, я увидел, что Рокки опустилась на колени и нетерпеливо хватала продукты, складывая их в стопки рядом с моими порванными сумками. Я с отвращением покачал головой. Рокки не должна ни за кем убирать. Особенно за мной.

– Что она тебе сказала?

Оранжевая вспышка промелькнула у меня перед глазами. Рокки застенчиво улыбнулась, держа перед моим лицом фрукт. Я раздраженно покачал головой и забрал апельсин.

– Эм, только то...

– Ты опять уходишь от нее, – ответила за нее мама.

В ее голосе слышалось ликование. Даже после пяти лет разлуки она любила смотреть, как я мучаюсь.

– Нет, этого она мне не говорила. – Голос Рокки упал на несколько октав.

Было очевидно, что она лжет.

– А следовало бы. – Моя досада на мать победила врожденную потребность приукрашивать вещи для Рокки.

– Так это правда? – Она взглянула на мою мать, и на ее лице промелькнула жалость. – Ты действительно собираешься оставить ее в таком состоянии? Как ты вообще можешь смотреть на себя в зеркало?

– Как она может смотреть на себя? Я пытался, действительно пытался. Я хотел сделать все лучше между нами, а она просто назвала меня неудачником и вела себя как плохая мать, которой всегда была. – Меня не волновало, что мама была в той же комнате.

Она должна это услышать! Серьезно, почему я был единственным, кто видел, как плохо она обращалась со мной?

– Остановись, Джесси. Ты действительно собираешься так говорить о своей больной маме?

Я проглотил комок, который рос у меня в горле.

– Ты права.

Готовясь к бою, Рокки заметно удивилась.

–Да?

Дикая идея промелькнула в моей голове, привычка, которая, казалось, всегда всплывала, когда дерьмо собиралось ударить по вентилятору. Я все еще мог уехать, но без тяжелого сердца. Это была отличная идея. Прежде чем успеть передумать, я протянул руку и схватил ее за тонкое запястье.

– Пошли.

– Что? – Она быстро заморгала.

– Мои слова не помогут тебе понять. Я должен показать тебе.

Позвольте мне взять свои слова обратно. Возможно, это была не лучшая идея, но определенно самая безумная. Я дернул Рокки, и она полетела ко мне.

Глаза Рокки истерически сверкнули.

– Куда мы идем? У меня работа! Твоя мама...

– Медсестра придет, – перебил я ее. – Я искал ее с тех пор, как приехал, и нанял вчера.

– Когда ты не пришел. Конечно, – понимающе прошептала Рокки.

Она медленно подняла голову, раздвинула губы, и зубы ее сверкнули, как у дикого зверя в тусклом свете флуоресцентных ламп. Если бы я не знал ее лучше, то сказал бы, что она готова откусить кусок от меня.

– Зачем мне куда-то идти с тобой?

Инстинктивно я отпустил ее запястье и отдернул руку на случай, если она все-таки укусит.

– Я знаю, что не был с тобой откровенен, и причина в том, что...

– Что, Джесси? Еще один бред?

– Слушай, я...

Черт, как, черт возьми, я собирался это сделать? Я знал, что чувствую. Я чувствовал это сердцем, но все мысли в моей голове были так перепутаны. Не было слов, чтобы описать все.

Как я все еще любил ее.

Как я знал, что она все еще любит меня.

Почему наши жизни были слишком разными, чтобы быть вместе.

– Ты художник и знаешь, что увидеть картину своими глазами – стоит тысячи слов, верно?

– Ты собираешься показать мне фотографию? – с сомнением спросила она.

Ах, моя Рокки. Как всегда саркастична.

– Нет, я собираюсь показать тебе кое-что получше. Что-то, что заставит тебя понять, все, что я скрывал от тебя. Просто... пожалуйста, пойдем со мной. Это важно. – Решив, что она не укусит меня, я снова схватил ее за запястье, страстно желая почувствовать ее кожу на своей.

Она молчала, и на мгновение я испугался, что она действительно сошла с ума из-за меня. К счастью, она вздохнула и, наконец, заговорила.

– У меня есть работа. Знаешь, работа, которую ты бросил?

– Так позвони кому-нибудь! Я уверен, что ты можешь это уладить, – отчаянно закричал я. У нее было около восьмисот членов семьи. Я был уверен, что, по крайней мере, один из них сможет ее прикрыть. – Как насчет Белль?

– Серьезно? Она сразу же позвонит моим родителям, вероятно, придумывая глупую ложь. Кроме того, я уже поменялась сменами с Морисом, чтобы приехать сюда. Он собирается уйти в ближайшее время, мне нужно сменить его.

Ладно, план сработал.

Все еще держа ее за руку, я вывел ее на крыльцо, отчаянно пытаясь избежать ушей матери. Мне только не хватало аудитории, чтобы рассказать нашей одержимой сплетнями медсестре о моей жизни в мыльной опере.

– Ты можешь еще кому-нибудь позвонить? – я был в отчаянии.

Мне нужно было это чувство завершенности, прежде чем я исчезну навсегда.

Рокки покачала головой, прерывисто дыша. Она определенно волновалась.

– Куда мы идем? Ты не можешь просто ожидать, что я возьму и уйду с тобой.