Одна история

Сижу тихо, а в мыслях – ураган. Пытаюсь вспомнить, за что исключали мальчишек из нашей школы. Один насыпал сахара в бензобак директорской машины. От второго забеременела подружка. Третий, напившись после матча в крикет, помочился в купе поезда и дернул за шнур вызова проводника. В то время каждый из этих проступков считался весьма серьезным. Но мое собственное прегрешение волновало мне кровь, наполняло ликованием и, самое главное, давало ощущение зрелости.

* * *

– Ага, явился, голубчик! – Такими словами через пару дней встретила меня Джоан; я нагрянул к ней без предупреждения. – Обожди тут, я пустолаек своих запру.

Дверь захлопнулась у меня перед носом. Стоя перед видавшим виды скребком для обуви, я думал о том, что после исключения из теннисного клуба между мной и Сьюзен пролегла трещина. Мое торжество оказалось слишком явным, и это ее отвратило. Она сказала, что все еще «раздумывает». Мне было невдомек, о чем тут можно раздумывать. По словам Сьюзен, я не понимал возникших сложностей. Мне было велено не показываться до выходных; и я досадовал, словно ожидая суда за преступление, которого не совершал.

– Садись, – скомандовала Джоан, когда мы вошли в прокуренную, пропахшую джином берлогу, номинально считавшуюся гостиной. – Налить тебе для храбрости?

– Да, пожалуйста.

Джин я не пил – не переносил его запаха и наутро чувствовал себя хуже, чем после вина или пива. Но сейчас не хотел выглядеть ханжой.

– Вот и молодец. – Она передала мне полный стакан со следами губной помады на ободке.

– Это много, – сказал я.

– Мы же не в пабе, чтоб мензуркой отмерять, – бросила она.

Я пригубил густую, маслянистую, тепловатую жидкость, запахом нисколько не напоминавшую ягоды можжевельника. Джоан закурила и выпустила дым в мою сторону, будто подтолкнув.

– Итак?

– Итак. Если коротко. Вы, наверное, слышали, что произошло в теннисном клубе.

– Деревня звонит во все колокола. Барабаны отбивают дробь.

– Я думал, вы…

– Послушай, юноша. Во-первых, никаких подробностей я знать не желаю. Во-вторых, чем могу быть полезна?

– Спасибо вам. – Ее слова меня тронули, но вместе с тем и озадачили. Как можно быть полезной, не зная подробностей? И что считать подробностями? Я задумался.

– Ну же. О чем ты хотел попросить?

В том-то и дело. Я и сам не знал, о чем ее просить при встрече.

Почему-то мне казалось, что стоит только увидеть Джоан, как просьба слетит с языка сама собой. Или станет понятна без слов. Но ни того ни другого не произошло. Запинаясь, я пустился в объяснения. Джоан кивала, позволяя мне прихлебывать джин и не торопиться. А потом сказала:

– Задай мне первый вопрос, который придет тебе в голову.

Я без колебаний выпалил:

– Как по-вашему, Сьюзен уйдет от мистера Маклауда?

– Ну и ну, – спокойно сказала она. – Ишь куда замахнулся. Наглость удивительная. А еще говорят, нельзя торопить события.

Приняв ее слова за комплимент, я идиотически ухмыльнулся.

– А ее ты спросил?

– Нет, что вы.

– Но прежде всего, откуда ты возьмешь деньги?

– Деньги меня не интересуют, – отрезал я.

– Потому что тебе никогда не приходилось зарабатывать.

Действительно, только не в том смысле, что я был богат. Среднюю школу я закончил на общих основаниях и получил муниципальную стипендию для обучения в университете. На каникулах жил дома. Но деньги меня и вправду не интересовали: более того, в моей картине мира заботы о деньгах означали намеренный уход от самых важных жизненных ценностей.

– Если хочешь повзрослеть, – сказала Джоан, – научись думать по-взрослому. И прежде всего – о деньгах.

Я вспомнил, что мне рассказывали о юности Джоан: «содержанка» или что-то в этом духе – денежные подачки, съемная квартира, дареная одежда, оплаченные поездки.

И это она называла взрослением?

– Мне кажется, у Сьюзен есть кое-какие средства.

– А ты у нее спрашивал?

– Нет, что вы.

– А не помешало бы.

– У меня есть резервный фонд на случай побега, – задиристо выпалил я, умолчав о его происхождении.

– И сколько же монеток звенит у тебя в копилке?

Как ни странно, я никогда не обижался на слова Джоан.

Она только с виду резкая, думалось мне, а по сути добрая и всегда на моей стороне. Впрочем, влюбленным всегда кажется, что окружающие на их стороне.

– Пятьсот фунтов, – гордо отчеканил я.

– Ну что ж, устроить побег на эти деньги можно. Недельку-другую перекантуетесь у меня в Ле-Туке-Пари-Плаж, если пообещаете не соваться в казино. А после – бегом в Англию.

– Отлично.

Что еще за Ле-Туке-Пари-Плаж? Рай для беглых любовников?

– Ты ведь в следующем месяце вернешься к учебе, верно?

– Да.

– А ее поселишь в кухонном шкафу? Или в платяном?

– Нет.

Я почувствовал себя непроходимым идиотом. Неудивительно, что Сьюзен так долго «раздумывала». Неужели я попросту вообразил себе романтическое приключение, стремянку без ступенек?

– Это задачка посложнее, чем высчитывать мою экономию на джине и бензине.

Меня с грохотом опустили на землю, как и рассчитывала, по всей видимости, Джоан.

– А можно спросить вас кое о чем другом?

– Валяй.

– Зачем вы жульничаете, когда решаете кроссворды?

Джоан в голос расхохоталась: