Одна из двух роз

Все это время Маргарита не сидела сложа руки. Две трети парламента, без сомнения, поддерживали Йорка, но оставалась еще одна треть, и королева постаралась объединить сеньоров, оставшихся верными дому Ланкастеров, вокруг себя. Они составили немалую силу, способную противостоять всякого рода случайностям, и Маргарита сумела их убедить, что вынесенный приговор несправедлив и вина Сомерсета совсем не так велика. Рядом с Маргаритой постоянно находилась плачущая леди Элеонора с детьми, придавая увещеваниям королевы еще большую убедительность. В конце концов Маргарите удалось осуществить желаемое: царственный супруг подписал приказ об освобождении. Сомерсет покинул Тауэр. Но этой явной дерзости королеве показалось недостаточно, она пошла дальше: Сомерсет был назначен… коннетаблем Англии. Народ не поверил ни ушам, ни глазам.

Англичане не могли прийти в себя от этой вести.

Потрясла она и Ричарда Йорка, и он немедленно начал действовать. Не зря он оставил Ирландию: нельзя было безразлично наблюдать, как за кормило власти берется опасный идиот. Йорк почувствовал: близко время, когда можно будет сбросить маску. Он оставил свой замок-крепость, переехал во дворец в Лондоне и взялся за дело. Но взялся с большой осторожностью, тайно, под покровом ночи, потому что так легче плетутся нити заговора, потому что нельзя было не считаться с народом, который любил своего короля. И Ричард добился успеха. Удивительного. Необыкновенного.

На календаре 6 января 1451 года. Снег засыпает Виндзор. Англия лежит под белым покровом. Трещат морозы, и огонь, разведенный во всех каминах обширных зал, плохо согревает обитателей замка. Однако худшее впереди. Вечером, в час ужина, когда король с королевой собирались идти в столовую, сенешаль лорд Уоллингфорд с большим смущением доложил государю, что ужина нет, так как готовить его не из чего.

– Как не из чего? – удивился Генрих. – Не может такого быть! А что случилось с нашими кладовыми, полными всевозможных припасов?

– Они пусты, сир. Король сегодня утром изволил съесть последнее.

– Хорошо, но тогда нужно послать за продуктами.

– Это трудно сделать, сир, – отвечал лорд Уоллингфорд, продолжая смотреть на носки своих башмаков, – поставщики короны отказываются привозить провиант. Говорят, устали не получать денег.

Новость была неожиданной, но зато откровенно говорила о положении, в каком находилась королевская семья.

Генрих, отличавшийся неистощимой добротой и терпением, пожал плечами.

– Что ж, попостимся, если такова воля Господа, – сказал он. – У нас будет больше времени для молитвы. Чем воздушней мы будем, тем угоднее Богу.

И он направился в сторону часовни, тогда как Маргарита, поначалу стоявшая как каменная, впала в гнев, яростный и бессильный:

– Жалкие ничтожества! Отказать в хлебе своему государю! И вы все еще считаете, милорд сенешаль, что эти люди любят и почитают богоданного им короля? Знаю, меня они ненавидят, и я приняла их ненависть. Но государь! Они называют его «милый король», «добрый король», «святой». Чего они хотят от него добиться, моря голодом? Чтобы он поскорее попал в рай?

Склонившись в низком поклоне, Уоллингфорд не решался глаз поднять на бушующую королеву. Но нужно было держать ответ, и он отважился шепотом доложить:

– Они хотят, мадам, чтобы король лишил своего доверия герцога Сомерсета. Люди говорят, что он бесполезный гордец и причина всех бед и несчастий. Народ ропщет.

– С тех пор как я здесь, этот народ только и делает, что выражает недовольство. Но я уверена: он вел бы себя гораздо тише, если бы кто-то его постоянно не будоражил. Что до Сомерсета, то пусть не надеются на отставку! Он и король, других Ланкастеров больше нет. Вы понимаете не хуже нас, что удалить от дел Сомерсета – значит отдать короля в руки Ричарда Йорка и его клики. А они уж постараются расправиться с кротким монархом, который умеет только любить и прощать! А я… я готова умереть с голоду, но в королевском дворце и с короной на голове!

Сенешаль понял, что говорить ее величеству что-либо бесполезно, и с низким поклоном отворил перед разгневанной королевой тяжелую дверь.

Маргарита отправилась к себе в спальню и принялась мерить ее шагами, расхаживая от стены к стене и время от времени поглядывая в окно на заснеженные равнины. Мертвая тишина. Ни единого звука. Не слышно даже шагов дозорных. Белый толстый ковер приглушил их шаги. В сером воздухе стыла изморось, став туманом, который окутал замок.

– Нам нужны деньги, – размышляла Маргарита. – Без них собственная стража продаст нас за кварту пива и кусок свинины.

Она подошла к сундуку, стоявшему в углу комнаты, и достала узорный ларчик, в котором хранила драгоценности. Маргарита решила отправить завтра утром верную Ализон в Лондон, чтобы та заложила их и привезла золотые монеты, которые были им так необходимы.

Королева села на кровать и стала перебирать цепочки с сияющими камнями, драгоценные фермуары и другие украшения, которые так любят все женщины, не только королевы. Верная Ализон подошла к госпоже и преклонила колени.