Одна из двух роз

Эмиссары герцога Йорка отправились собирать сочувствующих среди самых богатых и знатных лордов, а три тысячи человек в замке Сэндел стали готовиться к походу на Лондон. Пунктом сбора, где союзники должны были встретиться, Уорик назначил Сент-Олбанс, городок примерно в пяти лье[12] от Лондона на дороге, ведущей в Ковентри. Уорик придавал месту встречи символическое значение: в большом нормандском соборе, построенном на месте казни святого Олбана, покоился прах Глостера.

Невольно вспоминается «Сид» Корнеля: «Нас двинулось пятьсот; но воинство росло, и к берегу реки три тысячи пришло»[13]. По пути к армии Йорка присоединились отряды герцога Норфолка, лорда Шрусбери и лорда Стенли.

Выбор пал на Сент-Олбанс еще и потому, что аббатство не позволило жителям построить вокруг города стену, «чтобы не возгордились», и город стоял открытым.

В Лондоне между тем узнали о предстоящем суровом испытании. У Ланкастеров оставалось совсем немного сторонников, тогда как стан друзей Йорка рос с каждым днем. Да и правление лорда-протектора королевскую семью не порадовало: казна была пуста, народ роптал, армия, можно считать, отсутствовала. Множество храбрецов погибло во Франции, стараясь защитить то, что защитить было уже невозможно.

– Сир, супруг мой, – попросила короля Маргарита, – вам нужно сплотить всех, кто остался с вами, опереться на их преданность, попросить объединиться с оставшимися у нас воинами.

– Неужели война, мадам? Вы снова просите меня приготовиться к войне? Проливать кровь англичан?

– А вы хотите, чтобы пролилась моя кровь и кровь нашего сына? О своей вы не думаете, я знаю! Йорк обрушивается на нас, как сокол на невинных птенцов, он не боится начать войну и проливать кровь…

Маргарита умела говорить убедительно, и Генрих дал согласие. В большой зале Вестминстера он собрал всех, кого считал верными законному королю, знатных сеньоров и мелких дворян. Здесь были герцог Бэкингем, барон Клиффорд, граф Дорсет, лорд Грей и рядом с ними простые рыцари. Король просто, но с большим чувством объявил всем присутствующим, что поручает им своего младенца-сына и его мать, молодую королеву. Многие плакали, все клялись сражаться за них до последней капли крови.

Уорик уже собрал многочисленную армию, а у короля было немногим более трех тысяч человек, однако надежных и отважных, среди которых сияли славные и знаменитые фамилии. Как и в походе против Джека Кэда, Маргарита решила сопровождать супруга, надев кольчугу. Красота ее и мужество воодушевляли всех.

Шпион донес Маргарите, что пунктом сбора Уорик назначил Сент-Олбанс, и она сразу же ускорила военные приготовления.

– Мы должны прибыть туда первыми, – сказала она Сомерсету, который на этот раз не стал слушать молений пугливой жены. – У нас появится преимущество, если город будет нашим. Оно будет единственным, потому что мы не можем взять числом…

Устами Маргариты говорила сама мудрость. Армия короля первой вошла в Сент-Олбанс, и город разукрасился цветами государя, словно готовился к большому празднику. Войска Йорка подходили все ближе. Наступала минута, когда Белая и Алая розы впервые вступят в открытую схватку.

Глава 6. Из замка в замок…

Генрих готов был вести сражение, но не желал, чтобы Маргарита подвергала себя опасности, и проявил редкую для него властность, отдав приказ: королева будет наблюдать за сражением с башни аббатства, вне досягаемости стрел. На этой башне Маргарита простилась и с Сомерсетом.

– Я не уверен, что вы меня еще любите, моя королева, – произнес он с несвойственным ему смирением, – но я по-прежнему люблю вас так…

– …как любите власть. Будьте честны, Эдмунд, вы меня не любили, когда, приехав из Франции, пришли ко мне с жалобой. В вашем сердце царила леди Элеонора.

На секунду он отвернулся, быть может, собираясь в который раз солгать, но что-то новое в нем, еще ему самому неведомое, принудило сказать правду:

– Да, это так. Мне хотелось жить… Я надеялся с вашей помощью получить власть, но клянусь вам Господом Богом, я попался в собственную ловушку и полюбил вас… страстно. И продолжаю так же любить вас…

Маргарита смотрела на войска Йорка, закрывшие всю равнину: они строились, готовясь к сражению.

– Благодарю за прямоту и, с вашего согласия, сохраню в памяти ваши последние слова. Сражайтесь храбро, и я буду любить вас еще крепче.

Не повернув к Сомерсету головы, Маргарита протянула ему руку, и тот, преклонив колени, поцеловал ее. Поднялся и ушел. Маргарита слышала только, как звякают шпоры на каменных ступенях высокой башни. Прошло немного времени, и войско Йорка с оглушающим ревом ринулось в атаку, знамена заструились по ветру параллельно земле.

Маргарита поплотнее закуталась в меховую накидку, перекрестилась и погрузилась в молитву.

Яростной схваткой редкой жестокости была эта битва, давшая выход неисцелимой ненависти, которая полыхала столько лет. Может, простые солдаты и готовы были щадить друг друга, видя перед собой таких же англичан, но их сеньоры бились насмерть, и случалось, что сражались члены одной семьи.