Одна из двух роз

Маргарита ждала изо дня в день вести о том, что голова Сомерсета упала с плеч или что он скончался от какой-то таинственной болезни. Она удивлялась и тому, что сама все еще жива и утром просыпается в своей постели, потому что Ричард Йорк обладал теперь безграничной властью. Маргарите оставалось одно: закрыть дверь перед графом Уориком, который со злобной радостью приезжал узнать, «как она себя чувствует». Королева чувствовала, что каждая пора его кожи источает угрозу и недоброжелательство; видеть его было свыше ее сил, и она отказалась его принимать.

Но Бог не оставил королеву Маргариту.

В одно январское утро ее разбудила спозаранку неожиданно появившаяся Элизабет. Сердце Маргариты замерло: какую еще дурную весть принесла подруга. Но юное лицо красавицы, обрамленное пшеничными косами, сияло радостью.

– Мадам! Поднимайтесь! Пойдемте скорее! Чудесная новость! Королю стало лучше!

Маргарита вскочила бледнее полотна своей рубашки.

– Что вы такое говорите?

– Король исцелился, мадам! Он узнал всех своих придворных и просит прийти вас! Это настоящее чудо!

– Да, это чудо, – произнесла Маргарита, опускаясь на колени. – Господи! Ты услышал мои молитвы!

Женщины стали истово молиться.

Несколько минут молитвы позволили Маргарите прийти в себя и сосредоточиться.

– Кто знает чудесную новость?

– Слуги опочивальни, мой муж – он сегодня на дежурстве – и я. Муж позвал меня и послал за вами.

– Бегите быстро к супругу и скажите, чтобы он не предавал новость огласке. Слышите меня? Ни за что на свете весть об исцелении короля не должна выйти за пределы замка! Никто не знает, что придумает лорд-протектор, если тотчас же узнает об этом. Я одеваюсь и спешу за вами.

Маргарита действовала так предусмотрительно, что исцеление короля оставалось секретом на протяжении двух суток. Даже охрана Виндзорского замка была в неведении.

20 января король покинул свои покои, сел на лошадь, доехал до ворот и приказал часовым отворить их. Часовые преклонили колени, словно увидели перед собой ангела, а поднявшись, разразились приветственными криками.

Под охраной гвардейцев, приставленных Уориком, король вместе с супругой проследовал до Вестминстера и вошел в палату лордов. При его неожиданном появлении лорды окаменели. Трудно описать огорчение сторонников Белой розы. Сторонники короля и колеблющиеся уже посматривали на них с подозрением, задавая друг другу вопрос: уж не было ли безумие короля мнимым? Не было ли оно выдумкой, позволяющей держать его с семейством под охраной? Глядя на Генриха, нельзя было не признать, что он в полном рассудке. Говорил он ясно и любезно, улыбался милостиво, и в каждом его движении была та непринужденная величавость, за какую так любил его простой народ. За стенами дворца лондонский люд ликовал.

Любезно поблагодарив за «добрые старания» герцога Йорка и неразлучного с ним графа Уорика, король разрешил герцогу вернуться в свой замок Фотерингей. Слуги тем временем уже бежали в Тауэр освобождать злосчастного Сомерсета, если холод и сырость его еще не доконали.

Счастью Маргариты не было предела: власть и свобода вновь были в ее распоряжении. Править она будет одна, щадя силы болезненного супруга. Маргарита чувствовала себя победительницей. Получив желаемое, женщина верит, что весь мир у ее ног.

Но в мире существуют Уорики.

Опасаясь, и вполне справедливо, что дядю, в который раз уступившего кормило власти Сомерсету, призовут на Совет держать ответ за свое правление, а Совет этот будет просто судом, Уорик поторопил герцога покинуть родовой замок, который стоял на королевской земле, и отправиться в свое герцогство, в крепость Сэндал. Разумеется, он сопровождал дядю. Мало того, он пригласил сопровождать его и своего отца, лорда Солсбери с его войском, а также многих других знатных людей с их вооруженными отрядами, вставших на сторону Белой розы.

Когда они собрались, Уорик произнес речь, порицая Сомерсета за потерю Нормандии и Гиени и обвинив его в том, что он задумал уничтожить и саму Англию, ведя ее к неминуемой гибели. Лорды, сторонники Йорка, в один голос решили, что необходимо покончить с такой опасностью, и сообщили, что готовы взяться за оружие.

– Мы не посягаем на жизнь короля, – объявил граф Уорик. – Умереть должен Сомерсет, а вместе с ним, если будет такая необходимость, и та, которая смотрит на все его глазами и до сих пор не поняла, что первый долг королевы Англии служить Англии, а не интересам французского короля. Что же касается младенца, которого она подарила короне, то не будем сомневаться – он незаконнорожденный, плод любовной связи Маргариты с ее обожаемым Сомерсетом.

– И как же мы поступим с Генрихом? – задал вопрос один из лордов.

– Он может жить так, как больше всего любит, в любом из монастырей. А мы будем кричать: «Да здравствует король Генрих!»