Одна из двух роз

Маргарита прикрыла глаза, стараясь удержать хлынувшие слезы. Супруг вновь покинул ее и удалился в страну, куда никто не мог за ним последовать. Но это ли было главное несчастье?

Лорды между тем держали совет. Англичане, возмущенные поведением лондонцев, хотели немедленно осадить бунтующую столицу, в то время как шотландцы вполне разумно считали, что город такой величины можно взять только с помощью предательства, тем более что у них нет машин, необходимых для осады.

– Стоя под этими стенами, вы только изнурите себя, мадам, и нас вместе с вами, – сказал Маргарите лорд Дуглас.

– И что вы советуете?

– Отступить. Вернуться в Шотландию и собрать там новую армию. Мы уже приносили вам победы.

– И забирали немалую добычу! Ваши солдаты спешат вернуться в Шотландию, чтобы насладиться ею, – с горечью уронила Маргарита.

– Вы ошибаетесь, мадам! Они с удовольствием будут воевать и дальше. Поверьте, обещание, что в один прекрасный день они станут хозяйничать в Лондоне, придется им по вкусу.

– Но сейчас они спешат домой.

– Чтобы вернуться, если вы меня послушаетесь. У вас есть надежный город, где вы могли бы подождать приход новой армии?

– Думаю, в Ковентри это будет возможно.

– Туда и отступайте со своими англичанами. А я тем временем съезжу к ее величеству регентше и вернусь с солдатами. Вы же соберете всех, кто пожелает сражаться под знаменем Алой розы.

Маргарита последовала совету Дугласа и направилась с войском в Ковентри, и хотя старалась помешать солдатам выместить злобу на предместьях Лондона, не слишком преуспела. Слишком поздно Маргарита поняла, что безжалостные союзники отнимают у нее последние крохи почтения ее подданных. Но пожалела она об этом лишь на миг. Ее жгла испепеляющая ненависть к Уорику, не оставляя ни сожалений, ни раскаяния. И если у королевы, как и ее супруга, бывали минуты просветления, то случались они все реже и реже.

Дуглас в сопровождении надежного эскорта отправился в Эдинбург и скакал так быстро, насколько позволяла зима.

Уорик в Лондоне тоже спешил. Впоследствии именно за эти свои труды он заслужит прозвище «делатель королей». 4 марта в Вестминстере Эдуард Йорк был провозглашен королем. Толпа лондонцев восторженно его приветствовала. Мужчины восхищались, женщины обожали молодого красавца, так великолепно выглядевшего в короне и мантии. Город праздновал, люди поздравляли друг друга с тем, что отправили француженку с ее сворой к северным туманам. Поздравляли, возможно, несколько преждевременно… И все же в городе пили, ели, плясали до тех пор, пока колокола не сменили мелодию. Настало утро, и они ударили в набат, призывая взять оружие всех мужчин и приготовиться к защите столицы всех стариков и женщин. Тревожная новость обежала Лондон: француженка получила подкрепление. Говорили о шестидесяти тысячах солдат. Все добрые англичане должны были встать с оружием против кровавой Мессалины, которая не постыдилась призвать на помощь шотландских собак и ради своей гордыни опустошить Англию! Примерно с такими речами обращался к народу Уорик. Его металлический голос звенел над толпой, и люди со всех сторон стекались под его знамена. Они готовы были идти в бой с песнями, страстно желая свободы и благополучия своему королевству. Огромная армия поднималась против врагов…

Маргарита недолго пробыла в Ковентри. Она медленно двигалась к северу и обосновалась в Йорке, в том самом замке, который принадлежал узурпатору, по-иному королева его не называла. Отсюда Маргарите легче было собирать людей Ланкастеров, потому что их земли в основном лежали на севере страны, да и шотландцы могли добраться сюда гораздо быстрее. Зато Эдуарду IV, если он вдруг пожелает драться, придется проделать немалый путь.

В канун Вербного воскресенья коронованная воительница обнаружила, что у Йорка стоят войска Уорика, и поняла, что предстоящее сражение будет величайшим в мире. На этот раз в бой вступят не две и не три тысячи солдат, а два огромных войска. Под ее началом было шестьдесят тысяч человек, и она надеялась, что такая сила сметет противника. Однако за спиной «делателя королей» стоял Лондон, и к нему со всех сторон стекались новые отряды солдат. На поле сражения под Таутоном выстроилось более ста тысяч воинов, когда Эдуард прибыл со своей тяжелой кавалерией. Сто тысяч человек, родившихся на Британском острове и готовых жить друг с другом по-добрососедски, были ввергнуты безумием сеньоров в пекло. Настоящим адом стала Таутонская битва, самая смертоубийственная в тот век. Двое суток англичане убивали друг друга, и вместе с ними бушевала снежная буря, ослепляя их и заставляя принимать друга за врага.