Одна из нас мертва

Умыв лицо, я гляжу на себя в зеркало стерильного санузла. И хотя смотрю на свое отражение, взгляд как будто его не ловит. Быстро мажу сухие губы бальзамом и, распустив свой конский хвост, запускаю руки в волосы, чтобы придать им более живой вид. Не знаю, как я оказалась втянута во все это. Мне надо было держаться подальше от этих женщин, надо было оставаться в роли стилиста и визажиста, а не становиться их подругой и доверенным лицом. И о чем я только думала?

Вернувшись в комнату для допросов, я опять сажусь, и несколько секунд спустя в нее возвращается детектив Сэнфорд. Закрыв за собой дверь, он усаживается напротив меня.

Он кладет блокнот на стол и просматривает свои записи.

– Так на чем мы остановились? – Сэнфорд стучит ручкой по блокноту. – А, да. Понятно. Оливия и Дин. Расскажите мне об этом побольше. – Он смотрит на меня, и в уголках его глаз появляются небольшие морщинки.

– В их браке определенно имелись кое-какие проблемы, – говорю я.

– Это вам сказала Оливия?

– Она сказала об этом нам всем.

Он опять начинает делать свои заметки.

– Значит, в тот день в салон явилась Кристал и объяснила, что Оливия рассказала ей о Дине. Кажется, все женщины опять начали ладить между собой или, по крайней мере, собирались поладить.

– Да, так оно и есть. – Я киваю. Мои губы плотно сжимаются.

– Тогда что же случилось? – Он стучит ручкой по столу.

– Случились их мужья, вот что.

32. Дженни

Мы с Кишей готовились к нашему ежемесячному сеансу под названием «Маникюр и «мимозы», поставили на столик свежие фрукты и выпечку и поместили на лед шампанское и апельсиновый сок. Я с раннего утра грызла ногти и теребила все, что попадалось под руку, – и прибрала свое рабочее место по меньшей мере семь раз. После того как в салон вломились, мне постоянно было не по себе. У меня было такое чувство, будто теперь он больше не мой. Я чувствовала себя поруганной. Разумеется, здание продолжало стоять, и «Сияние» снова обрело свой всегдашний безупречно опрятный вид, но после этого мне казалось, что у меня отняли все. Проходя мимо, Киша потерла мое плечо, так она пыталась удостовериться, что я в порядке. Я знала, что она беспокоится из-за меня, потому что я отказываюсь говорить с ней о том, что произошло. Я хотела забыть об этом. Хотя я делала вид, будто это не занимает все мои мысли, иногда я снова переносилась в тот момент, когда пыталась сделать вдох, думая, что он станет для меня последним. Моя жизнь превратилась в кошмар, только я переживала его наяву.

– Как ты думаешь, как все пройдет сегодня? – спросила Киша.

Я вынула пальцы изо рта:

– Думаю, все пройдет хорошо, во всяком случае, я на это очень надеюсь.

Вошла Мэри, администратор, с термосом с кофе из местного кафе, который она поставила на стол. Я не уверена, почему мы вообще подавали клиенткам кофе. Ведь никто из них никогда не пил его, все пили только «мимозу». Для подобных мероприятий мы держали нескольких маникюрш, работающих с нами по договорам. Мэри проводила их в салон, и они начали раскладывать свои инструменты. Они в основном держались особняком, но работу свою делали отлично. У одной из них из маникюрного набора выпали несколько флаконов с лаком для ногтей и с грохотом разбились об пол. Я вздрогнула, мои плечи напряглись. Теперь я все время была на грани срыва. Маникюрша извинилась и убрала за собой.

– Ты готова к этому? – спросила Киша, глядя мне в глаза.

– Да, готова, насколько я вообще могу быть готова. – Я вымученно улыбнулась.

– Может, нам следовало нанять охрану? – засмеялась Киша.

– Да, это было бы неплохо.

Зазвенел колокольчик на парадной двери.

Вошла Шеннон, одетая в топик от «Шанель» и черные льняные брюки от «Живанши». Она картинным жестом сняла свои огромные солнечные очки.

– Всем привет! Я готова к сеансу «Маникюр и расколбас». – Она рассмеялась. – Шучу. Я уверена, что все мы будем паиньками.

Поздоровавшись, Шеннон сразу же прошла к столику с закусками, взяла круассан и налила себе чашку кофе, что удивило меня. Как я уже говорила, никто из нас никогда не пил кофе. Она менялась – или, во всяком случае, пыталась измениться, – и теперь, когда она прежде всего думала о себе, а не о Брайсе, ее дела шли намного лучше. Одна из маникюрш начала обрабатывать ее левую руку.

– А когда явится наша почетная гостья? – Шеннон подняла бровь.

– Не злись, будь милой, – сказала я, поправляя сервировку на столе с едой и напитками.

– Я всегда бываю милой… кроме тех случаев, когда это не так, – фыркнула она. – Дженни, с тобой все в порядке?

Я досадливо выдохнула. Мне надоело, что люди все время спрашивают, все ли со мной в порядке. Я всегда отвечала, что да, все в порядке, хотя и знала, что нет. Мне не нравилось все это внимание, направленное на меня, поэтому-то я опять и надела сегодня водолазку и использовала наш самый густой тональный крем, чтобы скрыть синяк под глазом. Моя губа почти пришла в норму, она была только чуть-чуть опухшей, так что можно было подумать, что это от недавних инъекций.

– Да, со мной все хорошо, – сказала я наконец.