Одна к печали

Одри ведет меня в свою спальню, и я вытягиваю шею, разглядывая голые белые стены. Спальня холодная, почти стерильная. Ясно, что она почти не бывает тут, и я думаю, что дизайн интерьера и мебель выбирала не она. Тут нет ничего, что ассоциировалось бы с ней. Не то что в нашей комнате в Иллюмене, с ее желтым пододеяльником и стеной за кроватью, покрытой обложками старых виниловых пластинок и вырезками из журналов. И не видно никакого обычного для нее беспорядка: не ощущается вообще никакого ее присутствия тут.

Кровать – королевского размера, простыни идеально отглажены и аккуратно заправлены. Красивый белый бархатный плед изящно накинут на один угол. Зеркальный шкаф занимает всю стену, а цитата, тщательно выведенная как бы рукописным шрифтом на одной из дверей, гласит: «Живи, люби, смейся». От этого внутри меня будто что-то обрывается. Одри открывает одну из дверок шкафа, нажимая на боковину зеркала, оно скользит, и показывается распределенная по цветам одежда. Это не похоже ни на что из того, что я видела раньше, и я чувствую укол зависти. Ни одна из этих вещей не соответствует моему стилю, но мне интересно, каково это – жить так. Одри может ни о чем не беспокоиться.

– Итак, какая, говоришь, атмосфера должна быть на этой вечеринке в честь Самайна?

Она достает красивое, с блестками, платье в пол, которое ловит солнечный свет, проникающий через окно, и отбрасывает по всей комнате маленькие яркие пятнышки.

– Не такая, – смеюсь я, даже несмотря на то что в этом платье она выглядела бы совершенно потрясающе. – У тебя есть что-нибудь черное? Мне кажется, большинство придет в темном, в чем-то таком в вампирском стиле или перекликающемся с темой осени. – Я выглядываю из окна ее спальни и вижу двух садовников, подрезающих прекраснейший маленький цветник внизу. Если верить обширным познаниям мистера Тавистока, это хризантемы, но, глядя отсюда, не могу сказать наверняка.

– Как ты вообще живешь с такой кучей вещей? – брякаю я, не подумав.

– Ты про одежду? – Одри смеется. – Если твоему отцу больше нравится, когда ты тусуешься с его кредиткой, то можно накупить кучу дерьма, которое тебе не очень-то нужно. – Она снова смеется, но как-то принужденно. И начинает складывать платья в маленький чемоданчик. Интересно, это ее мама поддерживает такой безукоризненный порядок в комнате или у них есть экономка? Я бы не удивилась.

Одри снимает чемодан с постели и хлопает в ладоши.

– Вот так, должно быть достаточно вариантов! Признаюсь, не ожидала, что смогу надеть это в скучной английской школе-интернате. Ну что, пойдем? Вызову такси.

– Конечно.

Я пропускаю ее вперед и иду следом.

Такси подъезжает, и мы с Одри забираемся на заднее сиденье, втискивая чемодан между нами.

Как только мы выезжаем с подъездной дорожки, подъезжает красная «Ауди-ТТ». Я мельком вижу за рулем женщину. Ее аккуратный светлый боб и огромные солнцезащитные очки.

Мы обе поворачиваемся друг к другу, быстро моргая, как будто не можем поверить в то, что только что увидели. Одри нарушает молчание:

– О боже. Это была миссис Эббот?

– Не уверена, что мне нравится, к чему это все идет, – ворчит Одри, пока мы спешим через двор к главным воротам. Уже стемнело, огни подъездной дорожки отбрасывают под ноги странные тени.

– Верь мне.

– Я это уже слышала, – бормочет Одри, оборачивая шарф вокруг шеи.

Мы проходим мимо большого коттеджа в стиле Тюдоров, перед которым припарковано красное авто.

– Похоже, миссис Эббот вернулась после своего дневного приключения. Давай поторопимся. Я бы предпочла, чтобы нам не задавали вопросов.

Одри ускоряет шаг, и мы бегом проносимся мимо окон коттеджа.

– Интересно, зачем она приходила ко мне домой? Может, у меня проблемы?

– А у папы ты не можешь спросить?

– Честно говоря, думаю, он бы предпочел, чтобы я не совала нос в его дела.

– Справедливо.

Фигура появляется из теней. Одри взвизгивает и хватает меня за руку. Я не могу сдержать смех.

– Остынь! Мы не хотим, чтобы миссис Эббот вызвала охрану. Это всего лишь Тедди.

– Ну откуда мне было знать? – Тяжело дыша, Одри прижимает руку к груди.

Тедди одет небрежно, в толстовку и джинсы, так что я вынуждена признать, что выглядит он немного угрожающе. Но потом он одаривает нас своей фирменной улыбкой, и мы расслабляемся.

– Вот и вы, – говорит он. – Итак, что же такого срочного заставило вас вытащить меня с лодки во время каникул и вернуть в школу?

Я улыбаюсь.

– Поскольку ты все еще должен нам за то, что был скользким идиотом, перепутавшим эсэмэски, мы хотели попросить тебя об еще одном одолжении. – Выдерживаю драматичную паузу. – Нам нужно, чтобы ты дал нам полный доступ к территории школы. – Я вынимаю оба пропуска, свой и Одри, и ослепительно ему улыбаюсь.

– О? А с чего вы взяли, что я это могу? – Когда Тедди ухмыляется, у него появляется маленькая ямочка на левой щеке, которая вызывает у меня непреодолимое желание поцеловать его.

– Брось, я достаточно часто видела, как ты выходишь из служебных помещений, а туда пускают только старших учителей и персонал.

– Может, я просто знаю нужных людей, – ухмыляется он.

– Верно. А мы знаем тебя.