Одна лишь ты

— Но как ты узнал, что я не уехала в Европу? Патрик вкратце рассказал ей о встрече с Мелом Фоксом, а потом укоризненно добавил:

— Почему ты не позвонила мне и не сказала, что осталась в Нью-Йорке? Разве я чужой тебе? Дженни, я же твой друг, а ты для меня — самый близкий на свете человек!

Глаза Дженнифер наполнились слезами, и она уткнулась лицом Патрику в плечо. Он обнял ее, погладил по голове и, шепча ласковые слова, повел на улицу.

— Дженни, прости меня… Тебе пришлось нелегко, я вижу. Расскажи мне, любимая, что с тобой случилось.

Когда Дженнифер перестала плакать и немного успокоилась, они нашли небольшое кафе, сели за столик и заказали по чашке кофе. Дженнифер рассказала Патрику о своей встрече с любовницей мужа и о последовавшем затем разговоре с Тони. Когда она дрожащим голосом поведала Патрику об истинных обстоятельствах, предшествовавших смерти Мелиссы, он закрыл лицо рукой и прошептал:

— Господи!.. Какой ужас… Дженни, как ты через все это прошла?.. Почему сразу же не позвонила мне?

— Я должна была пережить это одна. Мне следовало самой справиться с этой болью…

— Любимая моя, дорогая! Как тебе тяжело!

— Сейчас мне уже немного легче, Патрик, — вздохнула Дженнифер. — Я твердо решила развестись с Тони. Жить с ним после всего этого я не могу. — В ее глазах снова заблестели слезы.

Патрик ласково погладил руку Дженнифер, и его лицо выразило неподдельную боль и искреннее сострадание.

— Господи, какая чудовищная история с твоей маленькой дочерью! А что касается Тони и его любовницы, то я… не имею права его осуждать. Я так же, как и он, обманываю свою жену, постоянно лгу ей. Знаешь, недавно я поймал себя на мысли, что мне легко лгать Мередит, хотя и стыдно. Порой я ненавижу себя, Дженни! Мне противно обманывать своих близких, но… у меня нет иного выхода! Я запутался, не знаю, как жить дальше, как себя вести, что предпринять. После нашей с тобой последней встречи меня охватило какое-то безумие. Я стал постоянно срываться на Мередит и Лиссу, злиться и раздражаться без всякого повода. Даже ушел из дома и несколько дней жил в своей студии, чтобы хоть немного прийти в себя и успокоиться.

— А Мередит?

— Как всегда, каждый день звонит мне и просит заехать к ней в театр! — усмехнулся Патрик. — Она, видите ли, шагу без меня ступить не может! Говорит, что если не будет постоянно ощущать мою поддержку, то не сможет играть на сцене. Или пугает тем, что у нее пропадет голос. Вот мне и приходится каждый день торчать в театре!

Дженнифер кивнула. Она не верила, что красавица Мередит, которая теперь блистает на сцене и купается в лучах славы, нуждается в том, чтобы муж каждый день присутствовал на спектаклях. Очевидно, подобная тактика поведения обусловлена какими-то тайными причинами. Однако своих подозрений Дженнифер не высказала.

— Ты рассказала Тони о нас? — тихо спросил Патрик.

— Я призналась, что у меня есть любимый человек, но кто это, не сказала.

— И как он это воспринял? Наверное, пришел в ярость?

— Разумеется! Требовал назвать имя любовника! Он на редкость самовлюблен, поэтому сначала даже не поверил, что я увлеклась кем-то другим. Утверждал, что я все это выдумала, желая отомстить за измену.

— Свернуть бы ему шею, этому де Пальма!

— Скажи… а если бы ты узнал, что у Мередит есть любовник, как бы ты к этому отнесся?

— Честно? Я бы приветствовал это! — горячо воскликнул Патрик. — Я был бы рад, что она нашла того, кто сделал ее счастливее. Мередит — хорошая женщина и достойна большой любви, а не тех чувств, которые к ней испытываю я, — тихо, виновато добавил он. — Я бы развелся с женой, если бы был уверен, что мой уход из семьи не ранит ни ее, ни Лиссу!

Они заказали еще по чашке кофе, а потом Патрик сказал:

— Я почему-то был уверен, что Тони догадается обо мне. Странно…

— У него, как он признался, были такие подозрения, но он их сразу отмел.

— Почему?

— Сказал, что, имея такую очаровательную жену, как Мередит, ты никогда даже не посмотришь в мою сторону!

— Идиот! Какой же Тони идиот! — Он взглянул ей в глаза. — Дженни! Что же нам с тобой делать? Я люблю тебя так сильно, что не могу без тебя жить! И теперь, когда ты свободна…

— Но твоя семейная жизнь не изменилась!

— Да, это правда, — вздохнул Патрик, — но, может быть, немного позже… Дженни, мы должны что-нибудь придумать! Нельзя же оставить все как есть!

Дженнифер долго смотрела в лицо Патрика, такое дорогое и любимое, и у нее на глазах снова выступили слезы.

— Нет, придется оставить все как есть, — тихо промолвила она. — Я не хочу разрушать твою семью. И не могу уподобляться Дебре, которая наметила себе цель и твердо к ней идет, не принимая в расчет чувства других людей. Она глупая, невежественная, черствая и даже не понимает цинизма своих поступков. Но я, Патрик, другая, и роль разрушительницы семьи не по мне.