Одна маленькая ошибка

Дышать тяжело и больно – воздух слишком холодный, – но адреналин бурлит в крови, так что я не сбавляю темп. Нужно добраться до дороги. Я понимаю, что бегу не в ту сторону, и сворачиваю вправо, рискнув обернуться на бегу. Джек следует за мной по пятам. Вне себя от ярости, он бежит за мной, напрягая каждый мускул.

И тут я слышу, как где‐то вдалеке проносится машина; рокот двигателя долетает до ушей и тут же стихает. Всхлипнув от облегчения, я бегу в ту сторону. И сквозь деревья различаю силуэт автомобиля.

– Стойте! – кричу я, задыхаясь. – Стойте!

Но машина проносится мимо. Наклонившись вперед, я ускоряю бег.

– Элоди! – Голос Джека раздается совсем рядом.

Ветер шумит в ушах, хлещет меня по лицу ледяными ладонями. Пальцы занемели от холода, а сердце вот-вот выскочит из груди. Я уже почти у дороги, почти…

Выскакиваю на трассу. И замечаю машину – а вот ее водитель меня заметить не успевает. И ударить по тормозам – тоже.

Мощный удар толкает меня в спину, я отлетаю вперед и, рухнув, откатываюсь на противоположный край дороги.

Машина сердито сигналит чокнутой бабе, решившей броситься под колеса.

И уносится дальше.

Джек наваливается на меня сверху и зажимает рот, не давая закричать. Наклонившись ко мне вплотную, тихо рычит:

– Сейчас ты встанешь и пойдешь со мной.

Ухватив меня за запястье, он встает и рывком поднимает меня следом. Свободной рукой поправляет на мне шапку, затем ведет обратно – и я ковыляю следом за ним, и по употевшему лицу текут слезы. Джек тащит меня через дорогу в лес, подхватив по дороге брошенные винтовку и рюкзак, – если бы он выскочил на трассу с оружием, это непременно привлекло бы внимание. Я открываю рот, готовая просить пощады, но вместо этого начинаю рыдать.

– Ты же могла погибнуть, – говорит Джек с яростью. – Да, кстати: не стоит благодарности.

Может быть, он и не убьет меня, не закопает в промерзшей земле. Но я все еще помню, как его руки сдавливали мне горло до тех пор, пока я не отключилась. И если он сейчас потеряет над собой контроль, мне крышка. Грудь сдавливает страх, перед глазами снова и снова встает картинка подвала и Джека, который сидит на мне верхом с выпученными глазами, брызгает мне в лицо слюной и душит, душит…

Мы возвращаемся к «лендроверу». Не успеваю я ничего понять, как Джек вытаскивает кабельную стяжку и привязывает мои запястья к внутренней ручке дверцы со стороны пассажирского сиденья, а потом заталкивает меня в машину. Устроившись на водительском кресле, он достает свои темные очки из бардачка и надевает на меня. Они слишком большие и сползают с носа. Я не сопротивляюсь, не брыкаюсь, не кричу и не огрызаюсь. Мышцы отчего‐то наливаются тяжестью, и я прислоняюсь к дверце, касаясь лбом холодного стекла.

– Ты провалила экзамен, – сообщает Джек просто. – Ты что же, реально ждала, что я дам тебе заряженное оружие? Правда, я не думал, что тебе хватит духу застрелить меня, Фрей, но даже рад, что ты решилась. – Он гордо улыбается, будто я – его невероятно толковая ученица. – Мы куда больше подходим друг другу, чем можно было бы представить. Ты такая же жестокосердная, как и я. Мы с тобой – две стороны одной монеты.

Хочется сказать ему, что он псих, но сил на споры не осталось.

Джек слегка усмехается – у него‐то энергии еще полно.

– Мы прямо‐таки созданы друг для друга. Серьезно. К тому же я‐то свое испытание прошел, Фрей, и прошел успешно: ты попыталась меня застрелить, а потом убежала, однако я абсолютно спокоен. Я не лгал, когда пообещал, что больше никогда не причиню тебе вреда. В тот раз, в подвале, мне показалось, что я потерял тебя, и, господи боже, никогда в жизни мне не было так плохо и страшно.

Я ежусь, вспоминая про лунки от его ногтей на шее и о том, как близко он подвел меня к порогу смерти.

– Однажды тебе не придется притворяться, что ты меня хочешь, ты просто захочешь меня по-настоящему, – продолжает Джек. – И когда я пойму, что могу доверять тебе, когда ты признаешь, что любишь меня, мы отсюда уедем. Придумаем себе новые имена, раздобудем документы, переедем в Австралию, в Новую Зеландию, куда‐нибудь далеко-далеко, где у нас будет пляж, океан и пирс, на котором можно посидеть с бутылочкой вина. Ты сможешь писать под другим именем – и агента нового найдешь, не сомневаюсь. А еще детей заведем. А может, и не заведем: может, я никогда не захочу делить тебя с кем‐то еще. Или мы с тобой оба не захотим делиться друг другом.

По щеке у меня течет слеза. Я уже оплакивала потерянную свободу, семью и друзей, которых больше никогда не увижу, но доселе я еще ни разу не оплакивала Джека. Джека, которого знала. Того, кто был мной рядом двадцать три года. Верил в меня, когда больше никто, даже мои родные, не верил. Джека, который заставил меня думать, что, может быть, кровь не всегда гуще воды, что кровь – просто скользкая субстанция, пачкающая все, чего касается, а вода нужна каждому, потому что вода – это жизнь.

Джек поворачивает ключ, но ничего не происходит. Поворачивает еще раз – то же самое.

– Какого хрена?.. – бурчит он и смотрит на приборную панель. – Черт!

– Что случилось?

– Аккумулятор сдох.