Одна маленькая ошибка

Прохладный воздух лижет мои голые ноги. Снова завладев моим ртом, Джек запускает руки под комбинацию, и я подавляю желание оттолкнуть его. Жадные пальцы забираются под резинку трусиков и сжимаются в кулак.

Сердце колотится так тяжело, что пульсация ощущается даже в губах.

Джек рывком сдергивает с меня трусы, и я снова проваливаюсь в прошлое, где лежу на холме, распластанная на грязной земле, пальцы Джека стаскивают с меня белье, я умоляю его остановиться…

Джек со стоном произносит мое имя, заставляя вернуться сюда, в мансарду. Трусов на мне уже нет, они отброшены в сторону. Нужно вернуть инициативу хотя бы ненадолго.

– Джек, – задыхаясь, хриплю я, – позволь мне самой…

Он медлит. Ему нравится доминировать, но и вовлеченность партнерши тоже манит, так что он уступает, медленно отстраняется и устраивается на кровати рядом. Я готова на все, чтобы выжить и спасти сестру. Я попросту обязана. Дрожа, я забираюсь на Джека, и жесткая ткань его джинсов неприятно трется о внутреннюю сторону бедер. Он тут же хватает меня за талию, заставляя усесться плотнее, и начинает покачивать, вынуждая тереться о его пах.

– Я еще никогда и никого не желал так сильно, – шепчет он. Чувствуется, как ему не терпится. Он сдерживается из последних сил.

Запустив пальцы ему в волосы, я целую его, мечтая выйти из собственного тела, раствориться в окружающем мире, смешаться с ледяным ночным воздухом, слиться с тишиной. Мне известно, что будет дальше. Что я должна сделать. И я оттягиваю момент, как могу, потому что жадные цепкие руки Джека и его поцелуи не так страшны, как секс. Когда он окажется у меня внутри. При одной мысли об этом каждая жилка и каждый мускул напрягаются. Я не смогу. Не смогу. Не смогу.

Паника сдавливает горло, и я отстраняюсь.

Почуяв мое замешательство, Джек моментально подскакивает и валит меня на кровать, снова оказываясь сверху. Я замираю, не шевелясь, оглушенная воспоминанием о том, как он придавил меня к сырой земле и зажал рот, не давая кричать.

Чуть приподнявшись, Джек тянется расстегнуть ширинку.

Я замечаю Аду за секунду до самого Джека. Сестра стоит прямо у него за спиной, замахнувшись деревянной подставкой для ножей. Он оборачивается, но слишком поздно. Подставка обрушивается ему на голову. Слышится хруст костей, что‐то теплое брызгает мне на лицо. Джек валится на бок и скатывается с кровати. Я хватаюсь за щеку пальцами, и на них остается красная жижа. Ада выпускает подставку и рывком поднимает меня на ноги.

Мы бросаемся бежать. Поскользнувшись на луже рома, я задеваю массивные свечи на полу. Расплавившийся воск брызгает на ноги.

– Скорее, скорее! – кричит Ада, выталкивая меня в двери.

Выскочив на лестничную площадку, мы успеваем миновать первый пролет.

– Элоди! – вопит позади Джек с такой непередаваемой яростью, что я невольно оборачиваюсь.

Он бежит следом за нами.

Ада подталкивает меня вперед, и мы выскакиваем на площадку второго этажа. Кровь шумит в ушах, в голове вертится единственная мысль: «Прочь, прочь отсюда!»

Спотыкаясь, я скатываюсь по последним ступеням, судорожно хватаю ртом воздух, борясь с подступающей паникой. Если Джек поймает нас, то убьет. Я вспоминаю, как он душил меня тогда в подвале, побагровев от ярости, как его пальцы сжимались и сжимались, пока у меня перед глазами не потемнело…

Нога касается последней ступени. Я уже вижу входную дверь. Вот сейчас…

Сзади раздается крик и, прервавшись на мгновение, слышится снова.

Затормозив, я разворачиваюсь и поднимаю голову.

И на лестничном пролете возле арочного витражного окошка вижу их – Джека и Аду, бьющуюся у него в руках. Он держит ее сзади: одной рукой за горло, второй – поперек груди. Внутри у меня все обрывается. Джек добрался до моей сестры. Поймал ее и уже не отпустит. Сейчас я как никогда остро осознаю, что кто‐то из нас не выберется отсюда живым.

– Джек, пожалуйста, не делай этого, прошу тебя, не надо, – лепечу я, хоть и знаю, что мольбы бесполезны.

Ада судорожно пытается высвободиться, но Джек успевает перехватить ее запястье и заламывает руку за спину. Ада взвизгивает.

Я делаю шаг к лестнице.

– Стоять. – Голос Джека звучит гулко и низко, как раскат грома.

Я послушно замираю на месте.

Входная дверь у меня за спиной. Она совсем рядом, как и вожделенная свобода, и от этой мысли я едва не плачу. Ведь если я сейчас брошусь к выходу, Джек не успеет меня поймать. Не успеет сбежать по лестнице до того, как я окажусь на улице. Надо только проскочить холл, распахнуть дверь и выскочить в ночную темноту. И спрятаться среди деревьев. Джек ни за что не найдет меня в темноте. Я смогла бы. Успела бы. Живот сводит – сначала от страха, а затем от стыда за подленькую мысль, ведь тогда мне придется оставить Аду в руках Джека. Она для него значит не больше Ноа: лишь досадная мелкая помеха, которую нужно просто устранить, безжалостно и бесповоротно. Джек убьет мою сестру. Убьет хотя бы ради того, чтобы наказать меня.

– Беги, – хрипит Ада.

Я отворачиваюсь от двери и снова смотрю наверх.

Джек сжимает Аде горло, не давая вздохнуть. Она судорожно скребет пальцами по руке, сдавливающей трахею.