Одна маленькая ошибка

– Нет, честно говоря, но, как по мне, весомых причин в принципе не так уж много. Я не хочу рожать прямо сейчас только ради того, чтобы потом не жалеть, когда яйцеклетки иссякнут и станет слишком поздно. Я не хочу рожать только ради того, чтобы кто‐то был обязан навещать меня в доме престарелых, когда у меня начнется деменция. Я не хочу рожать только потому, что все мои подруги уже обзавелись отпрысками.

И тут я впервые задалась вопросом, есть ли дети у самой Харриет. Я и раньше разглядывала ее дом через окно фасада, и там царил идеальный порядок. Так что если у нее и есть дети, то они явно не маленькие. Возможно, уже студенческого возраста.

– А если отвлечься от мысли о том, что будут думать о вашей жизни, когда вас не станет, есть ли у вас убедительные причины, чтобы завести ребенка? – спросила Харриет.

Я сама понимала, что ответ прозвучит неправильно, но другого у меня не было.

– Спасти собственный брак. Осчастливить родителей.

– А ваш брак под угрозой?

– Без понятия. Мы с Итаном ни разу об этом не говорили. Он очень много работает. Бо́льшую часть времени я чувствовала себя одинокой еще до того, как Элоди пропала. Но когда я пытаюсь объяснить мужу, что мне одиноко, он ведет себя так, словно я раздуваю драму на пустом месте. По его словам, мы проводим много времени друг с другом, мы же, боже сохрани, живем вместе, так что я просто капризничаю. – Признав свое одиночество вслух, я едва не расплакалась.

– А Итан хочет детей?

Понятия не имею, каким образом беседа всякий раз сворачивает на наши с Итаном отношения – я вообще‐то прихожу разговаривать о тебе, – но не отвечать на вопросы Харриет было бы грубо, так что я сказала:

– Да. В последний раз, когда мы обсуждали этот вопрос, я попыталась донести до мужа, что не уверена в своем решении стать матерью, но он даже не дал мне договорить и начал втолковывать, что я все‐таки хочу ребенка, а даже если и не хочу, то все равно обязательно полюблю, когда он появится на свет. На этом разговор закончился.

– Нет ничего страшного в нежелании завести детей, Ада. У всех разное отношение к материнству.

– Хорошо бы мы с Итаном смогли выговориться друг перед другом как следует, но у нас не бывает споров. Он старательно избегает любых конфликтов. Почуяв надвигающиеся разногласия, попросту самоустраняется: у него тут же находится куча работы, он уезжает на несколько дней в столицу, а потом возвращается домой с путевками на выходные, а если я пытаюсь продолжить разговор, он начинает обвинять меня в том, что я неблагодарная, что множество женщин готовы убить, лишь бы мужья возили их куда‐нибудь на каникулы, а я лишь все порчу. А потом он несколько дней изводит меня молчанием, и тогда одиночество ощущается еще острее. Так что я приучилась помалкивать.

Харриет – психолог, и ей полагается сохранять нейтральный подход, но я почувствовала, что ей меня жаль. Это оказалось для меня внове. Я долго истекала кровью, потом и слезами на сцене ослепительного шоу под названием «мой брак», а теперь впервые приподняла занавес и обнажила горькую и жуткую правду, творящуюся за кулисами. Я никогда не была настолько честной – ни с тобой, особенно с тобой, ни с кем‐либо еще.

– Если на секунду забыть о пропаже вашей сестры, можно ли сказать, что вы счастливы? – Харриет подалась вперед.

– Нет, – ответила я не раздумывая, и тут же поняла, что это истинная правда. – Я не могу такого сказать.

– Как вы думаете, что могло бы сделать вас счастливой?

Я поморщилась. Не каждый день слышишь подобный вопрос. Может, и зря.

– Никогда об этом раньше не задумывалась, – честно созналась я. Потому что ответ «возвращение сестры, живой и невредимой» напрашивался в первую очередь, но Харриет явно спрашивала о другом. – Хотелось бы снова начать работать. Дизайн интерьеров, организация мероприятий. Но Итану больше нравится, когда я сижу дома; по его словам, он никогда не хотел, чтобы его жена тоже работала. Но иногда я чувствую, что просто бесцельно прожигаю время, хотя совершенно не уверена, что готова заполнять его подгузниками и Свинкой Пеппой. Меня больше привлекает что‐то свое.

– Карьера? – предположила Харриет совершенно логично, однако мне это слово не очень понравилось.

– Не то чтобы прямо карьера, – оговорилась я, – а просто работа.

– И в чем, по-вашему, разница между карьерой и работой?

Я открыла рот, но, помедлив, закрыла обратно, неуверенная в правильности ответа.

– Карьера требует больше сил и времени. И больше навыков, чем просто работа. Честно говоря, я не считаю себя достаточно умной, чтобы сделать карьеру, – созналась я со вздохом. – До встречи с Итаном я работала простым личным секретарем. Это Элоди у нас умница, а я в университет не поступала.

Харриет сделала еще одну пометку.

– Необязательно оканчивать университет, чтобы быть умным человеком. – Она помолчала, позволяя мне переварить услышанное. А потом неожиданно поинтересовалась: – Вы считаете, что сможете стать хорошей матерью?