Одна медицина. Как понимание жизни животных помогает лечить человеческие заболевания

А вот жизнь Кевина наркотики не просто не улучшили – они ее разрушили. Хотя родители Кевина страдали наркозависимостью до его рождения, по статистике, одна из сорока беременных женщин принимает вещества, вызывающие привыкание, и в итоге рожает ребенка с зависимостью. Уникально ли это для людей? Существуют ли животные‑алкоголики и млекопитающие‑наркоманы? Как понимание наркомании среди животных может помочь Кевину?

Через неделю после выздоровления от COVID-19 я проснулся с ужасным похмельем. Моя потеря вкуса и обоняния вдохновила моих друзей изобрести новую игру. Они решили проверить, удастся ли им найти в переполненном баре напиток, вкус которого я все же смогу ощутить? Несмотря на всё более странные цвета и ароматы шотов, я ничего не чувствовал. Даже ром крепостью 63 %. Вечер закончился смехом, пьяными выходками и пением. Утро же встретило меня совсем иначе.

Я на собственном опыте убедился, как алкоголь крадет счастье завтрашнего дня. Тем не менее этот популярный яд пустил глубокие корни в нашем обезьяньем мозге. Исследования показали, что одна из пяти обезьян предпочитает обычной сладкой воде сладкий алкогольный коктейль. Молодые обезьяны выпивают чаще пожилых, а больше всего спиртного потребляют подростки. Доктор Роберт Дадли выдвинул «гипотезу пьяной обезьяны», предположив, что любовь приматов к спиртным напиткам объясняется их высокой калорийностью. Наше влечение к алкоголю может насчитывать более 45 миллионов лет и восходить к моменту появления обезьян, питающихся фруктами. Эволюция, возможно, сделала ставку на хмельных приматов.

Даже среди животных алкоголь – это не более чем легкий аперитив в мире наркотиков.

Глубоко в канадских Скалистых горах толсторогий баран на километры отклоняется от кормовой территории, чтобы утолить свою страсть к галлюциногенному лишайнику. В стремлении получить кайф бараны стачивают зубы до десен, соскребая лишайник с замерзших валунов. В 2009 году генпрокурор Тасмании Лара Гиддингс сообщила, что валлаби, вид кенгуру, представляют серьезную угрозу урожаю. Они «заходят на маковые поля, дуреют и скачут по кругу». Кому нужны инопланетяне, когда обдолбанные сумчатые нарезают круги на полях из‑за своей любви к опиуму? Коровы поедают токсичные растения со свайнсонином. Этот алкалоид передается телятам, которые рождаются зависимыми. Даже моя кошка Эльза – наркоманка. Около 70 % кошек сильно реагируют на непеталактон, известный в народе как «кошачья мята». Синтезируемый растениями в качестве феромона, этот ЛСД-подобный наркотик меняет поведение кошек, побуждая их кататься, мяукать, рычать, становиться гиперактивными или агрессивными, тереться о предметы до потери сознания. Ягуары, дальние кузены домашних кошек, ищут похожие растения, содержащие психоделическое вещество диметилтрипамин. Животные, похоже, не меньше нас любят наркотики.

Роб Пилли не искал дури, он просто хотел пожевать морковки. К сожалению, найденные им корешки принадлежали болиголову, употребление которого приводит к сильным галлюцинациям и околосмертным переживаниям. Несколькими годами ранее Роб снимал еще одно любопытное животное, но такое, которое точно намеревалось словить кайф.

Роб с детства слушал истории отца о том, как бабушка приручала диких кобр во время сезона дождей в Индии. Вокруг их дома обитало множество экзотических животных, начиная с ядовитых лягушек и заканчивая зелеными ящерицами. Погружение в мир природы вдохновило Роба изучать зоологию, а затем присоединиться к одной из лучших в мире съемочных групп, записывавших на видео диких животных в их естественной среде обитания с помощью замаскированных камер.

В Мозамбике в 2014 году Роб часами наблюдал за афалиной, одним из своих любимых животных. Используя пластиковую черепаху и резинового иглобрюха со скрытыми камерами, Роб погрузился в подводный мир дельфинов. Накануне вечером он допоздна засиделся с друзьями, и похмелье в сочетании с морской качкой оказалось весьма неприятной комбинацией. Через некоторое время Роб увидел, что дикие дельфины развлекаются с друзьями с помощью гораздо более опасных веществ, чем яд болиголова или этанол.

Стая дельфинов‑подростков заметила одинокого иглобрюха, проплывающего мимо. Подталкивая рыбу носом, они начали передавать ее друг другу. Эта рыба выделяет тетродотоксин, токсичность которого в 120 тысяч раз выше кокаина. Он в сотни раз более смертельный, чем яд тех кобр, что приручала бабушка Роба. Он даже более опасен, чем ВИ-газ[79] и рицин[80]. Тетродотоксин – одно из самых ядовитых соединений, известных человеку.

Тем не менее Роб видел, как дельфины «…жевали иглобрюха и осторожно передавали его по кругу. Они начали себя очень странно вести и водили носом по поверхности воды, словно зачарованные собственным отражением».