Одна птичка начирикала

Дознаватель откинул с кучки предметов, лежащих перед ним на столе, полотно. И у Тура возникло подозрение, что перед ним разыгрывается спектакль, который коварный Третьяк с помощью помощников продумал заранее.

Черноградский дознаватель поднял головку кистеня за обрывок цепи и покачал ею.

Путята издал нервный смешок.

— Только не начинайте заново. Я не знаю, кто у меня его украл и когда.

— Но вы хотя бы знаете, что не пользуетесь оружием из золота. Да, да, вот это звено сделано из золота, ― довольно сказал Третьяк. ― Никто бы не додумался.

— Вот оно, значит, колечко-то, ― произнес Распута. ― И душегуб наш, как и оно, находится здесь, в этой комнате. ― И он, прищурившись, посмотрел на каждого подозреваемого.

— Спокойно, спокойно, ― Третьяк умиротворяющим жестом остановил вскочивших людей.

Тур прекрасно понимал почтенное собрание. У него у самого сердце подпрыгнуло и чуть не ушло в пятки. Писари перестали считать мух, поднялись из-за стола и положили на него оружие. Через зловеще скрипнувшую дверь зашли еще двое молодцов и стали у стены.

— Что вы себе позволяете? ― вскинулся Ворон. ― Вы не можете насильно задержать нас здесь. Я подам жалобы на бесчинство и самоуправство!

Путята глянул на него и насмешливо фыркнул. Бажена встала рядом с Вороном, словно хотела спрятаться за него. Ярослава вопросительно посмотрела на жреца Велеса, а потом спокойно опустилась на место и принялась расправлять складки платья.

— Все хорошо, это всего лишь охрана мудрейшего, ― примирительно сказал Третьяк.

Ну, конечно. Недоумение Тура переходило в злость. В черноградском спектакле для столичного дознавателя не нашлось прописанной роли. Ох, и хитер Третьяк оказался, только вид дурашливый на себя напускал! Попробуй, нажалуйся на храмовых воинов. Да еще и слуг самого верховного жреца Велеса. Ворон может хоть до хрипоты теперь отстаивать свои права, никто и ухом не поведет. Мудрейший человек уже не молодой, мало ли, зачем с собой охрану таскает.

— Сударыня боярыня, ― обратился к Ярославе Третьяк. ― Замужество с Вороном и арест Путяты за убийство Чернавы спасали ваше положение. У Ворона вы могли взять стрелу, а у Путяты кистень, и с их помощью погубить соперницу. Ваш титул и могущественный покровитель делали вас почти неуязвимой. Вы достаточно умны, чтобы придумать и осуществить задуманное.

У Тура пересохло в горле. Что он несет? И почему жрец Велеса сидит, словно посох проглотил, и не вмешивается? Только оглаживает свою проклятую бороду и кивает! Как они смеют так нападать на Ярославу? Тур рванулся вперед, но здоровенная рука одного из храмовых «молодцов» удержала его на месте. И сердце господаря Тура Светозаровича из славного рода столбовых столичных дворян наполнила ярость. Она заставила его очень метко и сильно ударить локтем промеж глаз храмового охранника, ужом проскользнуть между столами, настигнуть проклятого Третьяка и двинуть тому в челюсть.

В челюсть Тур не попал, попал в нос, но от этого было не легче.

В тот же миг из его глаз посыпались искры от ответного удара Третьяка, а вокруг началось что-то невообразимое.

Один храмовый воин кинулся разнимать его и Третьяка, вцепившихся друг в друга. Раздался женский вскрик и посыпались ругательства, судя по голосу, купца Распуты. Тур вскользь удивился столь богатому запасу брани у приличного человека. А затем послышались чей-то вопль «давно об этом мечтал!», какая-то возня и удары.

А потом все внезапно стихло, и у Тура застучали зубы. От холода. От жуткого невообразимого и неумолимого холода. Он с трудом оторвал руки от Третьяка и со стоном упал на скамью, пытаясь понять, что происходит. Люди вокруг неуклюже двигались. Тур глубоко вздохнул, рискуя обжечься ледяным воздухом, но понял, что все прошло. В отделении снова было жарко, как и полагается в летний день. О произошедшем напоминали только дохлые замороженные мухи, валяющиеся на полу.

Тур тяжело дышал и ощупывал скулу. Похоже, будет большой синяк, лишь бы глаз не закрылся.

— Прошу прощения, я всего лишь хотел остановить это побоище, ― раздался голос гостя, чужеземца Баяна, о котором все позабыли. ― Мне уже изрядно надоело здесь сидеть.

— Я не буду спрашивать, как вы это сделали, ― проговорил Распута, покусывая губы.

— Почтенные люди, а ведете себя, словно тати с большой дороги, ― зазвучал укоризненный бас жреца. ― Позор-то какой ― бросились друг на друга аки звери дикие.

Его борода была мокрой от растаявшего льда.

Два молодца держали Путяту и Ворона, злобно смотрящих друг на друга. У одного была разбита губа, у другого подбит глаз. На скамье рядом с еще одним охранником и Распутой сидел Третьяк, прижимая к носу платок. Четвертый воин божий, которого так ловко вырубил Тур в самом начале, держался за голову. Бажена стояла у стены, закрыв рот руками.

На плечо Тура легла рука.

— Зачем вы так? Мне же ничего не угрожало, ― раздался мягкий голос. ― Но все равно спасибо. Я очень тронута.

Столичный дознаватель поднял глаза и увидел Ярославу.

— Ох, юноша, юноша, ― укоризненно сказал жрец Велеса. ― И вы подумали, что я позволю обидеть мою сироту?