Одна среди людей

Неделю назад наш офис-менеджер, девица весьма раскованного поведения, объявила, что мы едем на все выходные в один из загородных отелей, где будем наслаждаться очередным «тимбилдингом» и алкогольными возлияниями. О последнем девица умолчала, но по взгляду ее маленьких маслянистых глазок и темному прошлому в лице частых пьянок, можно догадаться, что именно этого она и ждала. Нас решили поселить по двое в номере. Моим соседом стал, нет, не Юра, а еще один рядовой программист, Павел, с кем я до сих пор не обмолвился и парой слов. Не знаю, чем руководствовались люди, составлявшие пары. Видимо, решили всех насильно подружить, не думая о том, что чаще всего это заканчивается отнюдь не дружбой. Из услышанных на кухне разговоров я узнал, что на время корпоратива Софью поселят в номер с новенькой секретаршей, маленькой щуплой девочкой, студенткой второго курса. Сюрпризом для меня это не стало. Девочка была остра на язык и, как я раньше заметил, привлекла внимание Софьи, которая общалась с людьми очень странно и крайне непоследовательно. Только, казалось бы, человек стал ее другом, как она быстро теряла к нему интерес и с легкостью набивалась в «офисные» друзья к кому-то еще. Сердце билось в надежде, что однажды очередь дойдет и до меня.

А пока, находясь в вынужденном одиночестве, я тайно начал наблюдать. Софью невозможно было затмить на совещании, на обеде, в разговоре с глазу на глаз или по телефону. В рабочих вопросах она выглядела самой профессиональностью, настолько, что подчиненным приходилось несладко. Мало кто привык работать в столь интенсивном режиме, ведь при Марине отдел маркетинга больше отдыхал в пятницу вечером, чем работал все предыдущие дни. Теперь же рядовые маркетологи только и делали, что жаловались на новую начальницу, но как-то робко и даже с уважением. «Да, заставляет работать… Да, тяжело… Но это работа, мы понимаем». Странное отношение. Обычно начальников либо любят, либо ненавидят, а если уважают, то исключительно молча. Но теперь чуть ли не каждый сотрудник отдела счел нужным высказаться открыто со сдержанной поддержкой начальнице. Правда, один человек уволился из-за невыносимого графика работы, но это прошло совершенно незаметно и прибавило очков в копилку Софьи. Наблюдать за этой женщиной доставляло мне огромное удовольствие. Не стану скрывать – ее вид и образ, что я дорисовывал во влажных мечтах, создавали напряжение в некоторых частях тела…

Рабочий день делился на до и после встречи с ней, хоть она меня и не замечала. После того обмена короткими фразами на кухне, поговорить нам больше не удалось. Я терялся при одном ее появлении. Сидя не шелохнувшись, наблюдая за ней лишь боковым зрением, я не смел повернуться, даже сказать дежурное «здравствуйте». Юра с завистью провожал ее взглядом, должно быть думая о том, почему его жена старая кошелка, а не прекрасная Софья. Она была слишком хороша для всех мужчин, пялившихся ей вслед. Вероятно, поэтому Софье стали перемывать косточки.

– Да она же фригидная. Вся из себя красивая, деловая, но попробуй к ней подойди. Так себя ведут только фригидные или лесбиянки, – говорил кто-то.

– Не думаю. У нее наверняка кто-то есть, – отвечал другой голос.

– Нету у нее никого, иначе не сидела бы в офисе допоздна.

– Ждет принца на белом коне, идеального мужчину. Такие, слишком красивые, очень странные. Не удивлюсь, если она девственница. – Тут мнения порой сильно разнились.

Подслушивая эти разговоры, я понимал, что мои шансы заполучить Софью на ночь равны почти нулю. Я ведь не разбирался в женщинах. Моя чистая душа хоть и пала в грех вне брака, но не запачкалась им по уши, а теперь вряд ли опустится так же глубоко, как души тех, кто обсуждал сексуальную жизнь Софьи. Греховность окружающих сквозила из всех щелей, и порой приходилось затыкать уши.

Общаться с людьми хотелось все меньше и меньше. Что же такое происходило? Разве не знал я раньше, что на работе все любят сплетничать, что кухня – это рассадник слухов, а святых на земле можно найти разве что в отдаленных монастырях, да и то монахи скорее грехи замаливали, чем занимались богоугодной деятельностью. Но раньше, до обретения дара, такие вещи не были настолько очевидными. Я каждый день всматривался себе в глаза, в надежде найти хоть какое-то сходство со всеми, кто меня окружал, но тщетно. Если бы не Софья, я бы давно уволился. Только она оставалась связующим звеном между мной и миром сослуживцев.

Периоды отчаяния вскоре превратились в одну затянувшуюся депрессию. Мне было скучно от музыки, что когда-то радовала слух, скучны фильмы и шутки, над которыми когда-то смеялся, скучно даже смотреть людям в глаза. Меня теперь не удивляли их греховные падения, скорее это была данность и неизбежность. Вначале я поражался размаху духовной нищеты, теперь же она стала неотъемлемой частью существования, настолько, что встреть я святого, не поверил бы собственным глазам.