Одна среди туманов

– Дядя Джон вот-вот подъедет, чтобы забрать нас с Бутси, а я обещала, что буду ждать его снаружи, чтобы ему не нужно было ставить машину у обочины. Скажи Бутси «до свидания», Джон, только смотри, не разбуди! Ее пора кормить, поэтому если она проснется сейчас, то будет кричать до самого дома.

Джон поцеловал Бутси, потом вышел с нами на улицу. Дядя Джон подъехал почти сразу, и они вместе погрузили коляску в кузов, а потом помогли мне сесть на переднее сиденье. Бутси я держала на руках. Когда машина тронулась, я обернулась. Джон стоял на тротуаре и махал нам рукой, но с каждым взмахом его улыбка понемногу таяла, и вскоре он стал похож на дряхлого, одинокого старика, который уже смирился с неизбежным. Потом он исчез за поворотом, но его унылая фигура и опустошенное, усталое лицо стояли у меня перед глазами, даже когда мы вернулись домой, к нашей желтой усадьбе, стоявшей посреди затопленных полей. И, несмотря на теплый ветерок и яркое солнце, мне вдруг стало очень, очень холодно.

Глава 38

Вивьен Уокер Мойс. Индиэн Маунд, Миссисипи. Май, 2013

Я пила вторую чашку кофе, когда в кухню заглянул Томми. Увидев меня, он притворился, будто не ожидал застать меня здесь, и даже слегка приподнял брови, демонстрируя удивление.

На столе передо мной лежали стопки старых газет, пара карандашей и раскрытый блокнот, страницы которого были исчерчены и исписаны моим мелким, неразборчивым почерком. Именно из-за почерка я в свое время получила не слишком высокие итоговые оценки по английскому языку и литературе. Все учителя дружно хвалили мое богатое воображение и творческие способности, помогавшие мне писать неплохие сочинения, но чистописание меня всегда подводило. «Пишешь как курица лапой!» – со вздохом говорили они, выводя в журнале «хорошо» и «удовлетворительно», а я только скрипела зубами от досады. Какое они имеют право снижать мне оценки за почерк, думала я, если в школах уже много лет не преподают каллиграфию? Со слов Бутси я знала, что, когда она училась в начальной школе, у них были специальные тетрадки, в которых они тренировались в красивом письме. Даже моя мать еще застала эти уроки, и надо сказать, что почерк у обеих был не просто разборчивым, а по-настоящему красивым, и только мне не повезло.

– Привет, Козявка. Что это ты вскочила ни свет ни заря?

Я отставила кофе в сторону.

– Ты слышал поговорку «В семье не без урода»? Так вот, ты и есть то самое… Одним словом – ошибка природы, поскольку в роду Уокеров мужчины вообще рождались редко, а если и рождались, то никогда не появлялись на свет первыми.

Томми смешно надул щеки.

– Зато ты у нас появилась на свет в точном соответствии с планом.

Я поспешила поднести ко рту кружку с кофе, поскольку Томми только что отыграл очко, а признавать это мне не хотелось.

– Сварить тебе еще кофе? – спросил он, снимая с плиты почти пустой кофейник.

– Свари. – Я посмотрела на часы. – У меня есть еще почти три часа, прежде чем Трипп повезет нас с Кло на рыбалку.

Томми вытряхнул остатки кофейной гущи в ведро, сполоснул фильтр под краном и вновь наполнил кофемашину водой.

– А что это на тебе надето? – осведомился он, обернувшись через плечо. – Ты же вроде на рыбалку… Вот если бы ты собиралась пугать ворон на кукурузных полях, я бы понял, а так…

Только что Томми заработал еще одно очко. Проснувшись в половине шестого утра, я решила, что раз время у меня еще есть, я могла бы придумать что-нибудь позитивное… Словом, я отправилась на пробежку, которая, впрочем, довольно скоро превратилась в прогулку – медленным шагом и с частыми остановками. Одеваясь для пробежки, я перерыла весь шкаф, где хранилась моя старая одежда, и в конце концов откопала свои старые кроссовки и футболку с блестками, в которой я когда-то руководила группой школьных болельщиц. Свои джинсовые шорты в стиле «Дейзи Дьюк» я надеть на улицу так и не решилась (если бы меня кто-нибудь увидел, меня, пожалуй, можно было бы судить за публичное обнажение и оскорбление общественной нравственности). Пришлось довольствоваться парой старых тренировочных штанов, которые я с помощью ножниц превратила в подобие длинных шортов.

Потом передо мной встал вопрос, куда пойти. Сначала я собиралась отправиться на школьный стадион, где я бегала раньше, но мне не хотелось, чтобы меня увидели или, того хуже, узнали, поэтому после недолгих размышлений я двинулась к шоссе. Обочина там была в меру широкая, и я думала, что пробегу по ней милю в одну сторону, а потом поверну обратно, однако стоило мне появиться на шоссе, как возле меня стали одна за другой останавливаться машины, водители которых заботливо интересовались, не нужна ли мне помощь. Пробежав таким образом с четверть мили, я решила этим и ограничиться и, торопливо покинув обочину, двинулась домой через поля, жадно хватая ртом свежий утренний воздух и мечтая о горячем кофе.