Одна среди туманов

Дожди не прекращались, и уровень воды в реках – и в Луизиане, и в Арканзасе, и у нас, в Миссисипи, – поднялся до небывалой высоты. Впрочем, плотины и дамбы продолжали сдерживать напор, а инженеры, приезжавшие осматривать защитные сооружения, заявили через газету, что современная техника вполне способна обуздать неистовство Матери-Природы. Жаль, что эти инженеры не поговорили ни с кем из фермеров у нас в Дельте… Кто-кто, а эти люди, которые на протяжении многих поколений сражались с разливами и паводками, хорошо знают, что река обязательно найдет путь к морю, какие бы преграды ни возводил человек у нее на пути. Даже дядя Джо вдруг заговорил о «Титанике» и о том, что инженеры, которые его строили, считали его непотопляемым, но это никого не спасло. «На инженеров надейся, а сам не плошай!» – такова была незамысловатая мораль дядиных рассуждений, а поскольку слово у него редко расходилось с делом, дядя потихоньку готовился в случае необходимости вывезти свою семью и своих полевых рабочих в безопасное место.

Бутси росла не по дням, а по часам, и моя любовь к ней становилась все сильнее. Иногда ей даже удавалось рассмешить Джона, за что я была бесконечно благодарна нашей крохотной дочурке. Сама я просто не могла смотреть на его осунувшееся лицо и пустой взгляд. Я чувствовала, что внутри его полыхает пожар, способный сжечь дотла все вокруг, и все же одного взгляда на круглую мордашку Бутси обычно хватало, чтобы пламя остыло и губы Джона тронула улыбка.

Но так бывало, увы, не всегда. С каждым днем Джон возвращался домой все позже, а мне не хватало духа спросить, что его задержало: работа в часовой мастерской или разъезды по делам мистера Берлини, который в последнее время еще больше расширил свою «охотничью территорию», включавшую теперь и соседнее графство Лефлор, и даже некоторые сельские районы на юге Арканзаса. Одно я знала точно: чем больше Джон работал, тем сильнее становилось владевшее им напряжение. Я пыталась напомнить ему, что это только временно и что он поступает совершенно правильно, заботясь о благосостоянии семьи, как и положено настоящему мужчине, но все было напрасно. Все мои доводы сгорали в пламени гнева, вызванного обстоятельствами, которые Джон не мог контролировать и бессилен был изменить.

В одну дождливую пятницу (впрочем, теперь у нас все пятницы были дождливыми – как и прочие дни недели) я позвонила Саре Бет, которая как раз вернулась из Нового Орлеана, и пригласила ее в гости. Ничего особенного – просто посидеть немного вдвоем, поскольку в последнее время Сара бывала в Индиэн Маунд исключительно редко, и мы почти не виделись. Матильда уже уложила Бутси, а тетя Луиза и дядя Джо ушли на собрание местной общественности, где обсуждалось, как лучше подготовиться к чрезвычайной ситуации (то есть что делать, если дамбы все-таки не выдержат). Уилли вообще еще не возвращался, и я решила, что он тоже отправился на очередное политическое собрание, после которых я нередко узнавала, что кто-то бесследно исчез, кого-то снова вываляли в перьях, а кого-то – высекли кнутом. Подобного рода сведения передавались в основном из уст в уста: Ку-клукс-клан очень любил поднимать шум по поводу пожертвований, которые эта организация делала в фонды больниц и церквей, однако о расправах, которые «белые балахоны» чинили над неугодными, в газетах почти не писали. В большинстве случаев о них становилось известно лишь благодаря устному «негритянскому телеграфу». Впрочем, Клан подобное положение дел, по-видимому, устраивало, поскольку слухи всегда бывают страшнее достоверной информации, а главным орудием, с помощью которого эти люди пытались навести «порядок», было именно устрашение.

Сам дядя Джо терпеть не мог расовых предрассудков, как, впрочем, и любых других проявлений нетерпимости. Наверное, мне следовало рассказать ему, чем занимается его сын, но Джон меня отговорил, сказав, что сейчас дяде Джо и без того хватает забот и что я еще успею сделать это, когда закончатся дожди.

Наверное, будь Джон дома – и мне не понадобилась бы никакая Сара Бет, но он тоже до сих пор не приехал из города, а главное – я понятия не имела, когда он вернется. Между тем дождь все так же барабанил по крыше и стучал в стекла, и этот звук заставлял меня нервничать. Я уже собиралась снова позвонить Саре и спросить, почему она до сих пор не приехала, когда в начале подъездной аллеи мелькнул свет фар. Наконец-то, подумала я, бросаясь к парадной двери, чтобы отпереть ее до того, как звонок разбудит Бутси и Матильду. В темноте, за плотной стеной дождя, разглядеть машину, остановившуюся так, что свет фар бил мне прямо в лицо, было довольно трудно, однако я с удивлением увидела, что из нее вышел не один человек, а три. Раздался громкий смех, и все трое бросились к крыльцу.

Запах спиртного и табака я почувствовала еще до того, как гости поднялись на ступени.