Одна судьба на двоих

Однако, как оказалось, всё было не так просто. Для того чтобы сняться в «Миражах», недостаточно было заручиться согласием режиссёра. Нужно ещё было подписать внушительный контракт с киностудией. Этот толстенный том доставили ко мне домой, и я, тщетно попытавшись разобраться в нём сама, в конце концов позвонила Марку Анатольевичу. Мы засели над ним все вместе – Цфасман, Бет и я.

– Ну что же… – скрипуче начал Марк Анатольевич, перечитав бумаги. – Я не вижу тут ничего особенно подозрительного. Стандартный контракт для подобных долгоиграющих проектов. Им нужно обезопасить себя – вдруг вы, почувствовав себя знаменитой, начнете крутить носом и требовать с них новые условия. А то, глядишь, и вовсе откажетесь сниматься в последующих частях – а это для студии будет означать крах всего начинания. Вот они и подстраховываются.

– Но как я могу обещать, что снимусь во всех частях картины? Ведь это может растянуться на десять лет… – растерянно бормотала я.

– А что вас смущает? – удивился Цфасман. – Так всегда делается. А вы думаете, как снимают разных «Гарри Поттеров»?

– Но я ведь сама не знаю, что может произойти со мной за десять лет, – протянула я.

– В случае тяжёлой болезни или смерти обязательства с тебя, ясное дело, снимаются, – вставила Бет с каменным лицом.

И я не смогла понять, сарказм это или она на полном серьёзе объясняет мне, что на тот свет за мной с судебным иском не потащатся.

– Вас, детка, может быть волнует вот этот пункт? – и Цфасман ткнул своим мясистым пальцем в одну из строчек контракта.

Проследив взглядом за его жестом, я прочитала строчку и тихо рассмеялась.

– Нет, поверьте, вот это меня волнует меньше всего.

В указанной адвокатом строчке контракта говорилось о том, что до окончания съёмок я не имею права ни выходить замуж, ни рожать детей. Цфасман, не осведомлённый о подробностях моей жизни, конечно, довольно резонно предположил, что для девушки, которой вскоре должно было исполниться восемнадцать, этот пункт ужасающ. Я же на него не обратила внимания. Выйти замуж? За кого?

Что же касалось детей… У меня были большие сомнения относительно того, что я смогу стать хорошей матерью. Взвалить на себя ответственность за беспомощного, полностью от тебя зависящего существа? А что, если со мной что-нибудь случится, что, если я погибну? И мой ребёнок попадет на попечение таких вот родственников вроде тёти Инги? От одной мысли об этом меня охватывал такой тошнотворный страх, что очевидно становилось – такого моя психика не выдержит. Я не смогу растить ребёнка и ежедневно представлять себе, что с ним будет, если меня не станет. Нет, нет. Опасность моей внезапной беременности кинокомпании явно не угрожала.

Цфасман с невольным интересом покосился на меня, а затем спросил:

– Ладно, если пункт про замужество вас не смущает, а временные рамки контракта мы уже обговорили, то что тогда остаётся?

– Вот это, например, – теперь настала моя очередь ткнуть пальцем в контракт.

Бет и Цфасман склонились над контрактом и перечитали указанную мной строчку. Бет, кажется, сделала это даже дважды, а потом подняла глаза на меня.

– А что тебя здесь смущает? Обыкновенный пиар. Понятно, что никто не будет заставлять тебя по-настоящему заводить отношения с партнёром по фильму. Но для прессы, для журналистов вы должны выглядеть как пара. Конечно, объявлять об этом официально не нужно, по крайней мере в ближайшее время. Этот ход пиарщики, возможно, приберегут на будущее, когда интерес к фильмам немного поугаснет, что, к сожалению, неизбежно. Но на публике вы должны делать вид, будто между вами что-то есть, подогревать интерес к вашей паре, появляться вместе на мероприятиях, делать тонкие намёки в интервью, якобы случайно попадать вдвоём в объективы папарацци. И только.

– И только? – возмутилась я. – Бет, актёра на роль Адама еще даже не взяли. Что, если мы с ним не найдём общего языка? Что, если он будет мне неприятен? Я понимаю, что взаимодействовать с ним на площадке – это моя работа. Но в жизни? Почему я должна лгать о своей личной жизни? И что мне тогда останется для себя, если даже и её придётся сделать достоянием общественности?

Марк Анатольевич тихонько фыркнул себе под нос, словно я сказала что-то очень смешное. Бет же раздражённо покачала головой.

– Я тебе объясняю ещё раз. Это ВСЁ – часть твоей работы, часть должностных обязанностей. Не только сняться в картине, но и принять участие в её раскрутке. Иначе всё твоё актёрское мастерство – пшик, мишура, его никто не увидит. Как актриса ты обязана выглядеть хорошо всегда, даже если вышла за молоком. Должна появляться на нужных мероприятиях, сниматься в рекламе – здесь момент тонкий, соглашаться стоит не на всякие предложения, но я помогу, – и, наконец, смириться с тем, что твоя личная жизнь станет достоянием общественности. Хочу заметить, что при этом твоя личная жизнь не должна идти в ущерб имиджу. Если тебе удастся обставить все незаметно, встречаться ты можешь с кем хочешь. Но появляться на официальных мероприятиях только с тем, с кем скажут, и с прессой говорить тоже о нём же.