Однажды была осень

— Сорок пять, — лениво пояснил Плюсик. — Тридцать сын доплачивает, только от нее по секрету. А она, опять же по секрету от него, эти деньги откладывает. Ему на черный день. У милейшей Анны Петровны нормальное пролетарское мышление, и она, как представитель рабочего класса, уверена, что всех богатых рано или поздно все равно раскулачат. Но ее любимый сын и в этом случае по миру не пойдет, потому что у нее — заначка.

— А сын знает?

— Ну конечно. Сложная схема финансового потока: он раз в месяц заносит Раде тридцать тысяч в конвертике. Рада добавляет пятнадцать и вручает его Анне Петровне. Анна Петровна аккуратно пересчитывает и тридцать пять тысяч сразу Раде обратно отдает, а Рада кладет деньги на ее счет. Сын контролирует, потому что счет в его же банке — но опять же по секрету. Анне Петровне десяти на все про все хватает.

— Вот психи… — растерянно прокомментировала Лина.

— Отчего же? — пожал плечами Плюсик. — Люди любят друг друга, заботятся. Это нормально. У всех по-разному.

— А ты откуда все это знаешь? — спохватилась Лина и посмотрела на Валентина с подозрением. — Может, опять сочиняешь?

— Мне надоели твои беспочвенные подозрения! — возмутился Плюсик. — Как только что-то выходит за рамки обыденного, так ты сразу обвиняешь меня во вранье! Так это не я врун, а просто у тебя узкий кругозор. Два месяца с лишним тут работаешь и ничего ни про кого не знаешь! Это же надо до такой степени не интересоваться людьми! А я все знаю, потому что мне интересно. И потому что я со всеми разговариваю.

— Валь, а со мной ты разговариваешь тоже потому, что тебе интересно? — вопрос задала быстро, и интонация была вполне невинной. Распалившийся оратор Плюсик с разгона влетел в расставленную ловушку.

— Что значит — интересно?! Ты же мне не чужой человек! Я хочу знать, что с тобой происходит, чтобы я мог тебе помочь… — Он остановился, поняв, что разговор неожиданно принял опасный оборот.

— Спасибо, Валечка, — серьезно сказала Лина. — Ты мне и в самом деле очень помог. Я за эти два месяца стала жить совсем по-другому. Целый день кручусь, домой приезжаю поздно, падаю спать. Мне даже сны теперь не снятся. Как у Сергея дела, я и вовсе не знаю. Понимаешь, он со мной никогда не разговаривал вот так, как ты. Это значит, что ему никогда не было интересно про меня знать?

— Я про твоего Сергея ничего сказать не могу, — серьезно сказал Валентин. — У меня слишком мало данных. И потом, у меня правило: никогда и ни с кем не обсуждать своих близких.

— Он мне не близкий, Валечка! Он далекий! Так далеко, что едва разглядеть можно. Очень дальний родственник.

— И все равно, — закрывая тему, положил ладонь на стол Валентин. — Не будем.

— Я давно заметила, — начала Лина, и губы у нее вдруг задрожали, — что ты про свою жену ничего мне говорить не хочешь. Потому что она тебе — близкая, да? Потому что ты ее любишь? А она про тебя говорит! И мне говорила! Знаешь, что?

— Примерно догадываюсь, — Валентин смотрел не мигая ей в глаза, на губах застыла невеселая улыбка. — Вы женщины, вам можно… наверное. С мужиков другой спрос. Слушай, давай сменим тему. У меня к тебе предложение. Я тебя приглашаю в ресторан! Послезавтра. Идет?

В ту же секунду позабыв о своих обидах и коварных намерениях, Лина смотрела на него растерянно, пытаясь сообразить — он ее просто так приглашает или… со смыслом? Но вредный Плюсик изобразил на своей веснушчатой физиономии самое что ни не есть невинное выражение, и она просто кивнула. В этот момент в дверь вежливо постучали, и на пороге возникла Анна Петровна.

— Вот — нате! — подойдя к Лине, она положила перед ней ошейник из змеиной кожи, сплошь усыпанный сверкающими камушками. — Целы ваши брильянты, нашлись. Делов-то!

— Где? — хором спросили Лина и Валентин.

— Дак в кармане, — охотно пояснила Анна Петровна, явно гордясь собой. — Я вчера в халат положила, в кармашек. А халат потом в стирку отдала. Хорошо, что еще не постирали. А то бы отвалилось все от этой цацки, не дай бог, машина сломалась бы.

— Анна Петровна, миленькая, вы нас просто спасли! — с чувством поблагодарил ее Валентин. — Какое разочарование для Нелли Сергеевны…

— Да уж, Нельку хлебом не корми — дай пособачиться, — согласилась Анна Петровна. — Ну, пойду я, а то там мои охламоны учинят еще чего-нибудь.

Когда она ушла, Лина с брезгливым любопытством рассмотрела ошейник.

— И не змея, и не бриллианты, — разочарованно сообщила она Валентину. — Искусственная кожа, стразы. Тьфу, у Буськи и то лучше.

— Конечно, лучше, — согласился Валентин. — Твоя Буська собачонка гламурная, а ты женщина непрактичная. Не то что госпожа Коробова.

— Слушай, Валь, так, может, и Адамуля ее вовсе не от Донцовой?

— Очень даже может быть, — согласился Валентин. — То есть не от ее мопсов, ты хотела сказать. Насколько я знаю, Донцова разведением собак не занимается.

— А зачем тогда она врет?! — возмутилась Лина.