Однажды была осень

— У которых все есть, а они взамен даже собачонку пожалеть не могут и все думают, как бы еще побольше хапнуть! — отрезала Рада. — Детей и собак бросать нельзя. Валентин так всегда говорит.

— Куда он пропал, кстати? — безразличным голосом поинтересовалась Лина. — Не заболел?

— Лучше б заболел, мне спокойнее, — вдруг со злостью ответила Рада. — Уезжать наладился.

— Куда?

— К черту на рога с дружками своими. Черт бы их побрал! — выругалась Рада. Похоже, предстоящий отъезд мужа ее беспокоил куда больше, чем она хотела показать.

Лина тоже заволновалась. Но едва она открыла рот, чтобы выяснить подробности, как из игровой комнаты, где проводили конкурсы и раздавали подарки, стали выходить гости.

— О! Закончили наконец! — обрадовалась Рада. — Пошли провожать. А уж потом и сами по домам, дел невпроворот.

Еще через полчаса, проводив гостей, они собрались все вместе, выпили по бокалу шампанского, получили от Рады премии в конвертах — и расстались до следующего года.

Тридцатое декабря прошло незаметно, в хлопотах и приготовлениях к отъезду, а тридцать первого Лина без рассуждений и колебаний позвонила Лариске и сказала, что она обязательно сейчас приедет, чтобы вместе отправиться в больницу. Ей надоело задавать вопросы себе самой. Она хотела обязательно и как можно быстрее увидеть вдруг ставшего неуловимым Плюсика, чтобы он сам расставил все по местам — как делал это всегда.

— А чего Буську не взяла? — разочарованно спросила Лариска, осторожно, как в карету, усаживаясь в Линину машину.

— Ларис, она у меня к детям не привыкла, еще покусает кого, не дай бог, — соврала Лина. — А ваш Ричард где?

— Да неужели бы я его в твой «Лекскус» потащила! Ричард с Толей уехал, с утра еще. Они там что-то прорепетировать хотят. Артисты! — уже опять заулыбалась Лариска, которая, кажется, никогда не расстраивалась надолго.

Больница, где работал Анатолий, находилась на окраине города. Собственно, эта система корпусов и сама была небольшим городом: десять пятиэтажных зданий, соединенных переходами. На парковке стояло множество машин разных марок, к остановке вереницей тянулись автобусы и маршрутки. Сразу было понятно, что ни тридцать первого декабря, ни первого января жизнь здесь не сбавляет обороты. На въезде во двор Линин «Лексус» подрезала «Скорая», отчаянно мигая красными и синими огнями.

— Лишь бы не к нам, — встревожилась Лариса. — А то Толя оперировать встанет… Нет, в термическую травму. Дай бог, чтоб обошлось.

Краем глаза Лина увидела, как неверующая Лариска украдкой перекрестила пролетевшую мимо них машину.

— Ой, смотри, вон Валин авто, значит, он уже здесь. Ну конечно, ему же морозить.

— Что делать? — не поняла Лина.

— Деда Мороза играть! Сейчас увидишь!

Они поднялись на крыльцо с табличкой «Отделение неотложной хирургии. Посторонним вход воспрещен». Затем — несколько десятков ступеней на второй этаж, потом прошли по длинному коридору. Резко пахнуло вечным больничным запахом: кипяченым молоком, лекарствами и хлоркой. За дверью с надписью «Заведующий отделением неонатолог высшей категории Белкин Анатолий Иванович» слышались возня, смех и приглушенные голоса. Лариса постучала.

— Смотря кто! — весело ответили из-за двери. — А вообще нельзя!

— Нам можно. — Лариса по-хозяйски толкнула дверь и пропустила Лину вперед.

В небольшой комнатке были обнаружены сам Анатолий, Пашка, две девушки, по виду студентки, молодой человек и женщина с мальчиком лет двенадцати, а также Ричард, белоснежная мальтийская болонка, далматинец, желтый волнистый попугайчик и толстый серый кот. Валентина в комнате не было.

— Какие люди! — обрадовался Анатолий. — Галка, молодец, что приехала. А чего ты без собаки? Проходите!

Впрочем, проходить было некуда, Лариска все же протиснулась вперед и нахально уселась на край письменного стола, а Лина осталась у порога и стала с интересом оглядываться по сторонам.

— Как тут у вас? Скоро начинаем? А Валя где? Нам еще подарки раскладывать! — с ходу включилась в дело Лариса. — Сколько у вас человек лежит?

— Двадцать восемь у нас и пятнадцать в травме, — сообщил Анатолий, сдвигая супругу со стола. — Почти все из области, без родителей. Еще в ожоговое просили, я сказал — постараемся… Слезь немедленно, что за манера, я не понимаю. Сперва у нас, потом туда. Потом в ожоговое, все равно придется. Валька бороду не то в машине потерял, не то дома забыл, пошел искать. Не найдет — будем вату искать нестерильную, чтоб белая была. Придет — одеваемся и начинаем, у них как раз сончас заканчивается, все равно не спит никто.

Дверь распахнулась, и из коридора в комнату заглянул Валентин.

— О, Лариса, привет! — обрадовался он и потряс полиэтиленовым мешком, который держал в руках. — Вот она, я же помню, что клал! Одеваемся? Я тогда пойду в ординаторскую, а то тут у вас не протолкнуться, а мне нужен простор для творчества. И зеркало.