Однажды мы взорвали подстанцию

   Лица их говорили, что они крайне недовольны, и домой все пошли с ощущением неминуемого наказания. Мой отец зачем-то взял мою шапку и понюхал, видимо, в надежде понять, где мы были и что делали. После этого пренебрежительно кинул ее в меня. Герку его отец схватил за плечо, завернув его куртку в кулаке, и вел рядом с собой, что Герка как бы висел, еле касаясь земли. Шли мы в полном молчании, говорить-то было нечего.

   В конце концов нас всех повели в одну квартиру – в мою. Там сидели родители всех четверых, кто – то плакал, кто-то сидел с недовольным лицом, но атмосфера была гнетущая. Нас выстроили в ряд, как на расстрел, и задали единственный вопрос: «Где вы были?»

   И: «Мы были на пожаре».

   МИ: «На каком пожаре? Вы видели, сколько времени? Игорь! У тебя же есть часы!»

   Игорек, опустив голову: «Есть, ты мне сама их и купила, чтоб я не опаздывал».

   П: «Да мы думали только посмотрим и вернемся сразу».

   МП: «Как я понимаю, не сложилось!»

   П: «Сугробы были, и горящий огород был далеко!»

   ММ: «То есть вы были на огородах, да еще и ночью?» Все замолчали, и наступила минутная тишина.

   ММ: «Вы в курсе, что ваши отцы искали вас несколько часов, мы уже и учителю звонили, он, между прочим, искал вместе с ними».

   МИ: «Мы уже даже не знали, что и думать, и хотели звонить участковому».

   ОИ: «Что вы их мучаете, они еле на ногах стоят, пусть идут спать, время почти четыре».

   После допроса все разошлись, забрав с собой своих отпрысков. Всем попало в эту ночь не слабо, кому не разрешили гулять почти месяц, кого отхлестали ремнем, кому-то ввели комендантский час. Но это стоило того, ведь это первый пожар, который мы видели, и первое путешествие по зимней ночи, и первый раз, когда мы заблудились у себя в поселке.

 Глава 15 Аккумулятор

   Весна, в настоящем смысле этого слова, в нашем поселке наступала не с приходом марта, а скорее, с апрелем. Именно в начале апреля снег растекался во множество ручьев, расползавшихся, как змеи, во все стороны. Весной все начинали пускать кораблики из пенопласта, поэтому все ручьи были в белых пенопластовых шариках. Временами, когда солнце светило особенно ярко, некоторые ручьи текли с особой силой, бурля, подпрыгивая и завихряясь в некоторых местах своего потока. Такой ручей пользовался особой популярностью у детей. Облепленный со всех сторон их вниманием, он мчался, заползая под бетонные плиты и срываясь водопадами в овраги, делая погоню за корабликом еще интереснее.

   Помимо этого, самые отчаянные начинали вытаскивать велосипеды и еще на сыром асфальте около подъездов проверяли их работоспособность, разложив ключи рядом со своим агрегатом. С каждым днем ручьев становилось все меньше, а выходящих велосипедистов все больше. Велосипеды мало кто заносил домой, все они стояли колонной в подъездах на первом этаже под лестницей. Никто не боялся, что его кто-то украдет или испортит, поэтому они не были прицеплены ни замком, ни еще каким-нибудь хитрым приспособлением.

   Выйдя на улицу субботним утром, я увидел двух человек. Один из них Сотыга, а второй Севка. С Севкой мы практически не общались, он был толстый, изнеженный, и когда что-то говорил, казалось, что его голос похож на плач. Вообще немного странно было встретить таких разных людей в обществе друг друга. Сотыга, всегда искавший над кем бы посмеяться, и Севка, вечно чем-то удрученный и обиженный на весь мир. По разные стороны баррикад еще куда ни шло, но вместе занятыми каким-то общим делом? Это было чем-то выходящим за рамки разумного.

   Я: «Сотыга, по-лубому ты что-то задумал, Севка, ты как будто первый раз встречаешь Сотыгу».

   Сев: «Он, вообще-то, мне помогает».

   Я: «Помогает?Сотыга?»

Мое удивление не знало границ, чтобы Сотыга кому-то помогал без своей выгоды или намерения над кем-то поиздеваться, было не просто необычным, но даже противоречило всей его лисьей сущности.

   Сот: «А чё ваще? Я чё, помочь никому не могу?»

   Я: « У тебя, Сотыга, весеннее обострение что ли?»

   Сев: «Он мне помогает искать ниппели, которые у меня с велика сняли, а без них колесо спускает».

   Сот: «Да, вот, иди на фиг, если не видел, кто снимал».

   Сев: «Да, нафиг иди».

В это время из дома вышел Герка.

   Я: «Да как скажете, с Геркой и то интересней».

Меня просто обуздали противоречивые мысли о Сотыге, я думал, что он не способен на альтруизм, а тут с таким рвением и какой-то даже самоотдачей помогал Севке. Может, я все-таки ошибался на его счет и он нормальный. Нет, тут в чем-то есть подвох, Сотыга и добрые дела не сочетаемы по определению.

   Погруженный в свои мысли, я шел в сторону Герки. Лишь его привет меня сбил с какой-то мысли, до которой я так и не додумал.

   Г: «Пошли к конторе, там кошки-мышки нарисованы!»

   Я, еще не до конца отошедший от своих мыслей, на автомате сказал: «Пошли!»

   Недалеко от конторы находилась больница, там, раскидывая ключи и матерясь, разбирал скорую помощь водитель. Чем он был не доволен, было не до конца понятно, но явно машина не заводилась и не хотела работать, оттого что он время от времени пинал ее ногой по колесу.