Однажды. Не ты. Не я.

Сначала я наблюдала за ним изредка, потом всё чаще. Я знала, что у нас не может быть будущего, но не могла отвести взгляд. Притворялась человеком, создавала облик и стояла на берегу, мечтая почувствовать хоть что-то настоящее. Мы познакомились через год после смерти Джулии. Увидев меня на берегу озера, Анри решил, что я — магиня из Истензии. Очарованный и удивлённый, он повёл меня за собой, и я, растворённая в его мире, сделала так, что мой облик показался ему настоящим. Следы на песке, царапины, холодные пальцы, снег на подоле. Анри пытался согреть бесплотный облик и залечить несуществующие раны. Он держал меня за руку, и я подарила ему реальные ощущения. Притворство нашей первой встречи ранило меня, как ничто другое. Свет синего взгляда скрутил опасными путами, но я всё ещё надеялась, что смогу остановиться.

— Он не любит тебя, Алали. Он удивлён, заинтригован — и всё. Если бы магия могла вызвать любовь, наша жизнь была бы совсем другой. Вернись домой, Алали.

Почему я не послушалась Тристана? Ведь он был прав, а я поверила в то, что любопытный свет мужского взгляда означал любовь.

Я стала следить за Анри повсюду, постоянно.

Я сдерживала себя слишком долго. Знала, что любовь творца и смертного невозможна, но не могла забыть пытливую синеву его взгляда, прикосновение его руки. Проскользнувшее между нами волшебство не могло быть случайным. Возвращаясь в долину Северных озёр, Анри подолгу сидел на берегу, глядя по сторонам. О чём он думал? О полярном сиянии или о незнакомке в белом платье? Что искал? Следы на песке? Прикосновение моей руки? Я позволила себе поверить в его любовь, придумала для себя сказку. Мы встретились во второй раз, и поцелуй Анри изменил меня навсегда. Подарил мне решимость. Клянусь, я почти почувствовала его. Ветром пронеслась рядом, всколыхнув вереск. Заигралась в тёмных волосах. Погладила губы солнечной лаской.

И тогда я пообещала себе, что не сдамся.

Стоит ли вспоминать, как на это отреагировали другие творцы?

Особенно Влад, мой профессор, куратор и моя совесть.

— Король Шиана — не игрушка, Алали! Забудь о нём! Опомнись! Ты рискуешь отличной дипломной работой. Шиан — самый совершенный из миров. Никому ещё не удавалось использовать излучину пространства, чтобы подарить людям бессмертие. У тебя необычайный талант, я не хочу тебя терять. Я не должен тебе этого говорить, но раз уж на то пошло… Я собираюсь назначить тебя своим заместителем.

Влад замолчал, ожидая бурной благодарности. Пару лет назад эта новость ввела бы меня в экстаз. Но не теперь.

Не удовлетворившись моей реакцией, Влад продолжил давить:

— Однажды ты станешь первой женщиной, заведующей Кафедрой Высшего Миротворения. Неужели этого мало? Неужели ты готова выбросить всё это из-за глупой ошибки? Ты не должна вмешиваться в свой мир, нарушать правила и искать смертное счастье.

— Я знаю, что вы стараетесь мне помочь, Влад, но не могу принять ваши условия. Вы считаете меня талантливой, потому что я пренебрегла ограничениями и отказалась верить в невозможное. Создала Реаль и подарила своим людям бессмертие. Я уже изменила и нарушила все возможные правила! А теперь вы, ВЫ, мой куратор, пытаетесь ограничить мою фантазию?

— Алали! Дело не в этом! Невозможно создать мир, в котором ты станешь и творцом, и участником событий, ты и сама это знаешь. Это всё равно, что пытаться поглотить самое себя! Шиан живёт твоей энергией, ты питаешь и растишь его. Он — крохотный живой кусочек твоего сознания. Ты не можешь войти в него! Хочешь погубить свой мир? Провалить дипломную работу?

Влад охрип и, болезненно поморщившись, потянулся за грязным стаканом с густым магическим пойлом. Пытается повысить уровень своей энергии, уже в который раз. Таков мир творцов. Здесь нет ничего, кроме магии, ничего настоящего. Ничего стоящего. Мы создаём миры и следим за ними, подглядываем за настоящей жизнью, реализуем наши мечты в жизнях созданных нами людей. Запираемся в своих домах, погружаемся в миры своих фантазий, наслаждаемся чужой жизнью и собственным всесилием. Конечно же, творцы бывают разные. Кто-то старается ради людского счастья, кто-то устраивает землетрясение и с восторгом впитывает людское горе. В мире творцов существуют законы, наука, суды, но всё это касается только наших миров. А настоящей жизни у нас нет.

— Ты меня убиваешь, Алали. Клянусь, убиваешь, — Влад обессиленно покачал головой. — Кто угодно, только не ты. Придумала мужика, и сама в него влюбилась. Иди домой, выпей вина, перечитай Пигмалиона*. Что вы там ещё делаете…

— Кто «мы»?

— Женщины. Мороженого съешь, поплачь, подружке позвони, но оставь короля Шиана в покое. Лучше обрати внимание на Тристана. Хороший творец, давно по тебе сохнет, и не глупый. Ему предлагают место на Кафедре Стратосферных Замещений, с отличной зарплатой.

— Вы не понимаете, Влад. Я люблю Анри.

Куратор выдохнул так резко, что слюна брызнула изо рта на потёртую кожаную поверхность стола. Поморщившись, он отвернулся и неловко пожал плечами.