Однажды. Не ты. Не я.

А я ещё и в реверансе присела. В коридоре тесновато, вокруг охранники и придворные, но я всё-таки выкроила себе местечко. Ведь специально научилась за пару дней до поездки, нельзя, чтобы новый навык пропал зря. До этого видела реверансы только на картинках, причём древних. По-моему, получилось очень даже привлекательно. Изгиб талии, наклон, плавное движение рук. Всё, как на картинках. А потом ещё локоны упали на грудь. Блондинистые.

Придворные отступили назад. Либо от восхищения, либо решили, что я собираюсь пуститься в пляс.

Дионизий и так был потрясён до предела, и ожидать от него ещё большего шока было бы глупо.

— Наталия Раблие? — проверил он, повернувшись к чрезвычайно довольному Клетусу. — И как много вы перевели?

— Пока только часть дневника. Древне-арисийский язык состоит из геометрических символов, поэтому на перевод уходит много времени. Ведь угол наклона линий определяет настроение и значение описанной ситуации.

— Мне сказали… я связался с кафедрой древних языков в Лиодезии, и они потребовали, чтобы дневник был отправлен к ним. Они отказались присылать специалиста, так как для перевода необходимо использовать специальные инструменты.

Ошарашенно бегая глазами по моему лицу, Дионизий даже не пытался скрыть волнение. Если раньше он был уверен, что никто не знает о содержании дневника, и что Клетус собирается блефовать, теперь его надежды пали. Перед ним стояло воплощение зла в лице светловолосой меня. По крайней мере, он смотрел на меня так, как будто я была воплощением мирового зла. Болтливая переводчица, работающая на его врага. Женщина, которая собирается раскрыть и разболтать тайны богини, привести к полному позору и краху Шиана и самого Дионизия. И которая, вдобавок, получит за это премию от Клетуса ти Шарриана, ненавистного соперника Дионизия.

— Значит, вы были менее настойчивы, чем император Истензии. Или связались с кафедрой несколько позже. У нас имеется всего одна переносная установка для перевода, и только я умею ею пользоваться. Два других переводчика — весьма пожилые люди, и они не выезжают из столицы. Да и, честно говоря, они почти не занимаются переводами из-за проблем со зрением. Только преподают. Так что на это благое дело командировали именно меня. Если угодно, я покажу вам инструменты. Очень занимательное устройство. Могу даже научить…

Мой жизнерадостный голос отразился на лице Дионизия гримасой боли.

— Сколько страниц вы уже перевели? Мне нужен точный ответ, — резко выкрикнул король, не заинтересовавшись техникой перевода.

— Достаточно, — улыбнулась я, поигрывая локонами. Светлыми. И стрельнула глазами, зелёными. Чтобы позлить, конечно. Я о многом не прошу, любить меня не надо. Но вот уважать — это в обязательном порядке. Не будет уважения — тогда и я буду вести себя соответственно.

Дионизий попытался сглотнуть, но высохший язык прилип к нёбу. В дневнике могли оказаться компрометирующие сведения и обвинения, справедливые и нет. Откровения богини могут запятнать весь Шиан, его прошлое, настоящее и будущее. Отношения короля Шиана с богиней-творцом не сложились с самого начала. Кто знает, что написала Алали в дневнике. Обиженные женщины — страшная сила.

На меня никогда так не смотрели, даже в Истензии. Загородив собой коридор, Дионизий попытался впечатлить меня угрожающей мимикой. Аристократичные ноздри трепетали в такт подпрыгивающим бровям. Единственным, что нарушало серьёзность ситуации, было одутловатое лицо Клетуса, которое то и дело появлялось из-за плеча монарха Шиана. Мой император подпрыгивал, пытаясь понять, как я реагирую на угрозы Дионизия. Разглядев в сумраке коридора мою улыбку, Клетус ухмыльнулся и подмигнул мне свиным глазом.

А Дионизий всё смотрел, пытаясь вывести меня из себя. Значит, с творческими людьми дела не имеет и не знает, что гляделками нас не удивишь. Мы то и дело отключаемся, рассеянно уставившись в одну точку и пытаясь поймать за хвост промелькнувшую идею. Иногда засмотримся друг на друга и сидим минут десять, не двигаясь, думая при этом об очередном артефакте. Так что меня гляделками не напугаешь. Дионизий смотрит — и я смотрю. Он гримасничает, а я — нет. Невозмутимая, как кошка. Невозмутимых людей сложно просчитать, а именно это и пытается сделать Дионизий Достойный. Не уверена я, что он такой уж Достойный. Ведь знаю, о чём он думает: пытается найти подход, определить мою цену, чтобы подкупить и узнать о содержании дневника. Если во дворце есть пыточная, то завтра утром я проснусь именно там.

Глаза слезились, но я даже не моргнула. Дионизий первым отвёл взгляд.

— Надо же, какой вы талантливый переводчик! — рявкнул взбешенный король Шиана и рванул вперёд. А я оказалась в мягких объятиях моего работодателя, который, конечно же, всё слышал.

— Сколько мы тебе платим? — поинтересовался Клетус.

Я назвала оговорённую в контракте сумму.

— С сегодняшнего дня я плачу тебе втрое больше.

И чрезвычайно довольный император Истензии устремился вслед за Дионизием, на прощание растрепав мою причёску потными ладонями.