Однажды ночью в августе

– В любом случае, это единственная книга, которая разрешена в этом месте, – добавил он с улыбкой, и Мария была рада видеть его таким умиротворенным. – Я хотел рассказать тебе об одном священнике, – продолжил Андреас. – Около полугода назад я выразил желание поговорить с духовным лицом. Мы можем сделать это в любое время дня и ночи. Религия – единственное, что выдается здесь без ограничений. – (Мария была заинтригована. Разговор о религии был последним, чего она ожидала от Андреаса.) – Это оказался не обычный священник. Точнее, он был не похож на тех священников, которых мне доводилось встречать прежде. – Его речь внезапно стала торопливой, он спешил закончить рассказ до прихода охранника. Мария понимала, что Андреасу страстно хотелось выговориться, и решила не перебивать. – В его глазах было что-то такое… С такими глазами не рождаются. Они видят то, что лежит за пределами человеческого зрения. Он может заглянуть в душу, Мария. Так или иначе, он не всегда был священником. Он родился неподалеку от Анойи, в семье, которую связывала с другой семьей вендетта, кровная месть. Он пытался убить человека в отместку за смерть своего брата, однако попытка не увенчалась успехом и на следующий день его арестовали. Он был приговорен к десяти годам заключения и отправлен в тюрьму в Ираклионе – по сравнению с ней это место кажется раем, условия там совершенно варварские. Через какое-то время в тюрьме началась эпидемия туберкулеза, почти треть заключенных скончалась. Он был одним из них. Их совсем не лечили, и его посчитали умершим.

– Он умер? – недоверчиво переспросила Мария.

– Да. Он отчетливо помнил, как его лицо накрыли холодной простыней. Помнил сладковатый запах, напоминающий аромат лилий. Помнил, как его руки касались внутренней поверхности гроба, в который его положили. Внезапно тьму прорезал очень яркий свет, и он ощутил Божественное присутствие. Прежде чем успели заколотить гроб, этот человек сумел приподняться и сесть. – (Мария смотрела на Андреаса как завороженная. Она никогда не слышала ничего подобного.) – Такое может произойти с человеком только по одной причине, Мария. Бог… Бог хотел спасти его. И для него был только один способ отблагодарить Бога за свое чудесное спасение. Как только его выпустили из тюрьмы, он пошел в монастырь и отдал свою жизнь служению Господу. В конце концов ему разрешили принять священный сан.

– Ты хочешь сказать, он воскрес? – спросила Мария, не зная, что и думать.

– Да, он воскрес из мертвых, – без колебаний ответил Андреас. – А если бы ты увидела его, у тебя не осталось бы никаких сомнений. Он подобен Христу. Он не такой, как мы с тобой. – (Мария слегка нахмурила брови, однако перебивать не стала, давая Андреасу возможность высказаться.) – После такого нельзя не уверовать во все… это! – Андреас потряс Библией перед лицом Марии. – И если бы меня выпустили отсюда хотя бы на один день, я бы непременно разыскал того священника.

– Ты хочешь сказать, что больше его не видел? – Мария была ошеломлена.

– В тот день он случайно оказался в нашей тюрьме, Мария. Но его визит изменил мою жизнь. Я больше ничего не боюсь. Прежде я смотрел, как солнце заходит за тюремные стены, и плакал. Я не мог вынести того, что прошел еще один день этой жалкой жизни. Теперь я смотрю на закат и радуюсь, потому что каждый прожитый день приближает меня к Господу.

В двери повернулся ключ. Мария встала. Она была сбита с толку. Андреас говорил как восьмидесятилетний старик, а не как мужчина, которому слегка за сорок. Это было тревожно и странно.

Мария заверила Андреаса, что следующей встречи ему не придется ждать так же долго, как этой. Женщину быстро отвели к тюремным воротам.

На обратном пути у Марии было достаточно времени, чтобы обдумать слова Андреаса. Она сама постоянно посещала храм, слушала церковное пение, испытывая при этом умиротворение, внимала отрывкам из Евангелия во время службы и не сомневалась, что все это правда. Она соблюдала пост в Страстную пятницу и два дня спустя с радостью поздравляла других верующих: «Христос анести! Христос воскрес!» И сама с искренней верой отвечала: «Алитос анести! Воистину воскрес!» Она считала, что человек действительно однажды победил смерть, но произошло это много лет назад в Иерусалиме, а не в обозримом прошлом в ираклионской тюрьме.

Был ли священник, посетивший Андреаса, тем, за кого себя выдавал? Или он был шарлатаном? А может, это всего лишь плод воображения Андреаса? Впрочем, если несчастный находил утешение в воспоминании об этой встрече, имела ли значение истинная природа того, кто его облагодетельствовал?

Мария рассказала мужу о вновь обретенной вере Андреаса, но тот отнесся к этой новости со свойственным ему скепсисом:

– Если он думает, что Бог поможет сократить его срок, то его ждет глубокое разочарование.

* * *