Однажды случилось (СИ)

очень, тебе скажу, человек эрудированный. Во всех

отношениях. - теперь он хихикнул. - Все при

ней, а опыт какой, ты представить себе не можешь.

Считай, что тебе повезло. Только давай быстрее,

уже взял ручку.

Аркаша взял телефон и медленно по буквам

процитировал слова.

Некоторое время из трубки доносилось тихое

потрескивание, видно ее прикрыли ладонью. Затем

она снова ожила.

- Ну и темные вы, Лавруша, в своей тьму

тараканьей Мочалке. Это даже я знаю. Понашему

они означают "Главпочтамт. До востребования".

Ладно, будь здоров, некогда мне.

В трубке щелкнуло. Лаврентий Петрович

обвел взглядом собравшихся.

- Главпочтамт. До востребования, -

наконец сказал он.

В кабинете повисло тягостное молчание.

Никто не рисковал высказаться первым.

- Да, - наконец выдохнул премьер-министр.

- Это все равно, что на деревню дедушке, -

поддержал его Аркаша.

Единственная фраза, которую он запомнил из

всей русской литературы да и то, только потому,

что учительница пол года пыталась заставить его

прочитать рассказ Чехова и все-таки добилась

своего. Вот была стерва.

- Какую деревню, какому дедушке? - с

хмурым подозрением уставился на него президент.

- Это я так, мысли вслух, Лаврентий

Петрович, - ответил Аркаша и скромно

добавил. - Литературное произведение вспомнил.

Члены правительства враждебно уставились

на Аркашу.

- Ты что, книжки читаешь?рявкнул Микола

и это прозвучало как прямое обвинение в

государственной измене.

Аркаша понял, что ляпнул лишнее. Как

относятся спецслужбы к тем, у кого длинный язык,

он знал.

- Так я же еще в школе, училка заставила,

такая стерва была, пол года не отставала, что мне

было делать, - заюлил он и столько покаяния

звучало в его голосе, что даже железное сердце

Миколы дрогнуло.

- Ладно, так бы и сказал.

- Может она в письме более подробный

адрес написала, - выдвинул свежую мысль

премьер-министр. Ранее он служил председателем

колхоза и за годы своего правления насобачился

подбрасывать начальству неожиданные идеи,

отводя тем самым их мысли от суровой колхозной

действительности.

Лаврентий Петрович повернул голову и

посмотрел на Аркашу. Тот вновь почувствовал себя

неуютно.

- Так ты выполняешь распоряжение

президента?

- Он не дал, - мысль о том, что его могут

сейчас начать бить повергла Аркашу в уныние.

- Я ему говорил, - подлил масло в огонь

Микола, - как вы всегда советовали, за яйца...

- Видишь, Аркаша, так надо работать.

Я не против, - по тону Лаврентия Петровича

он почувствовал, что грозу пронесло, - просто

хотел по демократически, цивилизованно, но

ошибся, признаю.

Просительно, тонким голосом добавил:

- Не ошибается тот, кто не работает.

Члены правительства на квинтэссенцию не

отреагировали.

- Демократия, Аркаша, - поучительно

начал Лаврентий Петрович, - это такая штука...он

остановился, мучительно соображая, как ему

обозвать эту самую демократию, - это такая

штука... Вот ты, Микола, когда в сортир ходишь?

- Когда приспичит, - радостно ответил

Микола.

- Так же и с демократией, - Лаврентий

Петрович ткнул в Аркашу указательным

пальцем, - когда президенту приспичит, тогда ты

о ней вспомнишь. Сейчас, хлопцы, быстро сгоняйте

к деду и чтобы через пол часа письмо лежало у

меня на столе.

Когда Лаврентий Петрович вынул из

тумбочки стола бутылку с яркой этикеткой

"Мочаловская особая. Экстра. Выработана на

основе передовых европейских технологий",

шагнувший к выходу Микола только замедлил шаг,

но когда он поставил рядом бутылку со скромной

этикеткой "Nemiroff", Миколины ноги сами

остановились.

- Потом, Микола, потом, - ласково сказал

ему президент. - Эта, - он положил руку на

мочаловскую, - останется.

- Можно я его подвешу и сюда прибегу,

пусть немного повисит, - сделал последнюю

попытку Микола. Очень уж хотелось побаловать

себя на халяву качественным напитком.

- Исполнять приказ президента, -

приподнялся сидевший до сих пор молча кум номер

один. Он знал ненасытную глотку Миколы, туда

сколко не вольешь, все мало.

Посланцы вернулись быстро, не прошло и

четверти часа. Бутылка Немировской была уже

оприходована. Аркаша протянул Лаврентию

Петровичу письмо.

- Ну?

- Нет там никакого адреса, - Аркаша пожал

плечами.

- Что делать будем? - спросил президент

размякших членов правительства.

- Та хай Аркаша забьет кабанчика и поедет у

той Копенгаген, - полусонным голосом

предложил министр финансов. Он был слабоват на

голову, обычно после первого стакана терял нить

разговора и впадал в вяло текущий маразм.

- Какого кабанчика? Я министр иностранных

дел, а не свинопас, - с достоинством ответил

Аркаша. - В Копенгаген могу поехать,

запросто, - добавил менее уверенно. - Баксы

давайте.

- Деда Терентия..., - начал Микола.

- Стоп, - оборвал его президент и зная

тяжелую руку начальника СБМ,

поинтересовался, - как Терентий Иванович себя

чувствует?

- Висит. - коротко ответил Микола.

- Ну, пусть повисит, - согласился

президент.

- Так его кабанчика можно и забить, -

премьер ткнул пальцем в министра финансов. Я

вчера бачив здоровый кабанчик по двору бегал, как

раз для доброго шашлыка.

- Чего это моего? У тебя самого два, -

обиделся бывший колхозный счетовод.

- Я премьер-министр, мне положено, - с

достоинством ответил глава кабинета. - У нас

частная собственность священна.