Однажды случилось (СИ)

- Высшие государственные интересы, -

оборвал Микола и поднес к его носу свой

здоровенный кулак. - Смотри мне.

7

Amsterdam они нашли довольно быстро. Он

оказался столицей государства Нидерланды.

- Так от него до Брюсселя рукой подвть, -

воскликнул один из членов правительства, водя

пальцем по карте Европы, которая висела в

кабинете президента, и на которую он самолично

нанес столицу независимого Европейского

государства Мочалки.

С остальными двумя словами оказалось

сложнее, вернее с последним.

Первое после всеобщей усиленной мозговой

атаки они расшифровали. Подавляющим

большинством голосов, при одном

воздержавшемся, было установленно, что второе

слово означает почта.

- Какая же это почта? - рассеянно повторял

Лаврентий Петрович, неотрывно барабаня

пальцами по крышке стола. - Слышь, Аркаша. Ты

у нас все - таки глава внешнеполитического

ведомства, должен знать.

- Пошлите меня в командировку, узнаю.

- Куда?

- Так хоть в Амстердам.

- На какие шиши, - внес протест министр

финансов, - на свои, пожалуйста, хоть сегодня

подпишу.

- Какие свои, какие свои, - разволновался

Аркаша. - Откуда у меня баксы, уж не с вашей ли

зарплаты?

- А кто нашим магазином в райцентре

заведует? Небось, уже давно тайный счет в

оффшорном банке открыл, - не унимался министр.

Он до сих пор считал несправедливым решение

президента поручить магазин Аркаше, а не ему,

министру финансов и не упускал малейшего повода

лягнуть последнего.

- Сколько на том счете? -

полюбопытствовал президент.

И вы туда же, Лаврентий Петрович! Подлая

это клевета, хоть завтра на меня КРУ насылайте.

- Пришлем, не переживай, - злорадно

подтвердил министр, - не дай бог недостачу

найдем. Тогда методом революционной

целесообразности, - он повертел пальцами вокруг

шеи и показал рукой на потолок, - никакой

пощады к расхитителям капиталистической

собственности.

До того, еще в колхозе, он служил

бухгалтером-счетоводом. Поскольку в последнее

время считать было особенно нечего, зарплату

перестали не только платить, но и даже начислять,

работой себя не утруждал и давно позабыл все,

чему его учили на курсах.

- Какая революционная, какая

целесообразность, - заскулил Аркаша,

почувствовав угрозу, - у нас рыночные отношения

и демократия, Хоть бы вы, Лаврентий Петрович,

сказали этому арифмометру.

Микола молча переводил взгляд с одного

спорщика на другого. В его глазах зажигались и

меркли красные огоньки. С каким удовольствием

он услышал бы сейчас команду: "Фас!" Все равно

на кого. В принципе, к Аркаше он относился лучше,

но для приказа хозяина это не имело никакого

значения. Впрочем, кто у нас любит бухгалтеров.

- Ладно, хлопцы, побазарили и хватит, -

Лаврентий Петрович обвел взглядом кабинет. - У

меня идея появилась. Моего бывшего подельника

по райкому, в смысле соратника, - поправился

он, - бросили почтой руководить, он наверняка

должен знать, что означает это слово. Вот так,

голуби мои, что бы вы без меня делали. Старые

связи - великая вещь.

Присутствующие дружно закивали.

Лаврентий Петрович вытащил из ящика стола

старый справочник телефонов районной АТС,

нашел нужный номер.

На том конце долго не брали трубку, наконец,

недовольный голос рявкнул:

- У провода.

- Ты, Михаил? - спросил Лаврентий.

- Ну, я. А ты кто?

- Не узнаешь?

Воцарилось долгое молчание.

- Райком помнишь?

- Лавруша, неужели ты?

- Вспомнил, как поживаешь?

- Твоими молитвами, - хохотнул

Михаил. - Твоими молитвами. Слушай, Лавруша,

у нас в городе какие-то глупые слухи ходят про

ваши Мочалки.

- Какие? - невинным голосом

поинтересовался Лаврентий.

- Что вы отделились от нас,

самостоятельными стали.

- Мы теперь независимое европейское

государство Мочалки и я, между прочим, его

президент. Расти надо, Миша.

- У тебя, что, крыша поехала? Может это

какой - то финт?

- Вижу, не врубился ты, Михаил, в текущий

момент.

- Почему? Очень даже врубился, - Михаил

вожделенно посмотрел на разлитый коньяк и

полураздетую грудастую телефонистку, которую он

пригласил в кабинет для деловой беседы. - Ты,

кстати, меня от важного, можно сказать,

государственного дела отрываешь, Говори, чего

звонишь.

- Письмо у нас международное есть, вместо

обратного адреса напечатаны два слова. Не можем в

них разобраться?

- А я причем. Отродясь никакого языка не

знал. Мне и в школьный аттестат тройку поставили

только потому, что мать с подарками ходила.

- Погоди, Михаил. Эти слова на конверте,

они как бы штемпелем оттиснуты, наверное,

стандартные какие-то слова. Ты же почтой

руководишь.

Ну и что. Я и банно-прачечным комбинатом

заведовал, так должен знать, кто какие

подштанники носит?

Ошарашенный железной логикой бывшего

подельника по партии Лавруша озадаченно молчал.

- Ладно, Лавруша, не переживай. Помогу я

тебе. У нас один старичок работает, все шельмец

знает. Иногда даже завидно становится. У тебя факс

есть?

- Чего?

- Темный ты, Лавруша. Как ты мне эти слова

передашь?

- Ну, - Лаврентий Петрович пожевал

губами, тупо глядя на конверт, - мой министр

иностранных дел их понашему прочитает.

- Ты мне еще на украинском языке их

скажи, - он снова хохотнул, глядя на две

полусферы, вываливающиеся из блузки. Хорошее

настроение его не покидало. - Ладно, давай

побыстрее. Ко мне как раз сотрудница зашла,