Ни новый министр, ни товарищ его не славились административными способностями и не были обременены сведениями по предмету просвещения.
Князь Меншиков по поводу двух назначений этих заметил:
— И прежде просвещение тащилось у нас, как ленивая лошадь, но все-таки было на четырех ногах, а теперь стало на трех, да и то с норовом.
Почти каждый из писателей-классиков увековечивал в своих произведениях описание дуэли, поединка. Многие изведали это на своем опыте. Например, Грибоедов однажды участвовал в четверной дуэли из-за примы-балерины Мариинского театра Истоминой.
Когда при начале Крымской войны 1853–1856 годов в помощь князю Меншикову был послан генерал-адъютант Дмитрий Ерофеевич Остен-Сакен, Меншиков с досадой сказал окружающим:
— Я просил подкрепления войска, а меня подкрепили Ерофеичем!
Старому генералу П. был дан орден Святого Андрея Первозванного. Все удивились: за что?
— Это за службу по морскому ведомству, — сказал Меншиков. — Он десять лет не сходил с судна.
В кабинете князя Меншикова между двумя портретами известных в свое время временщиков помещено было распятие.
Когда спрашивали Александра Сергеевича:
— Что это значит?
Он отвечал:
— А это Иисус Христос на Голгофе, распятый между разбойниками.
Братья Бибиковы, Дмитрий, Илья и Гавриил Гавриловичи, слыли в Петербурге: первый — за гордеца, второй — за игрока, а третий — за хвастуна.
Меншиков говаривал, что из Бибиковых:
— Один надувается, другой продувается, а третий других надувает.
Почтенная старушка пришла с прошением к великому князю Михаилу Павловичу (родной брат Александра I и Николая I). А великий князь поручил дежурному гвардейскому офицеру Ростовцеву объясниться с просительницей от его имени, причем приказал ему назваться великим князем.
— Так вы, сударыня, говорите, что крайне нуждаетесь в деньгах? — спросил Ростовцев.
— Уж такую нужду терплю, ваше высочество, один Бог знает!
— Хорошо! Граф Толстой и граф Крюденер сейчас же дадут вам по сто рублей!
Хотя эти господа и не были особенно обрадованы этим сюрпризом, но делать нечего: вынули деньги и отдали, таким образом выполнив волю великого князя.
НИКОЛАЙ I. Декабристы, вольнодумство, цензура
Наградив одного из своих приближенных орденом Святой Анны, Николай I как-то спросил его:
— Ну что, ты доволен Анной?
— Я-то очень доволен, ваше величество, но она скучает по Владимиру, — отвечал тот, намекая о новом ордене.
— Ну, пусть поскучает, — заметил император, — чем больше будет скучать, тем с большим удовольствием увидит его.
Композитор Ференц Лист давал концерт в Петербурге в присутствии царя Николая I. Находясь в ложе, царь стал довольно громко разговаривать с придворными. Лист прервал игру.
— Почему вы перестали играть? — спросил Николай.
— Когда говорит царь, остальные должны молчать, — ответил Лист.
Николай I посетил дворянский полк. На фланге стоял кадет на голову выше государя. Государь обратил на него внимание.
— Как твоя фамилия? — спросил он.
— Романов, ваше величество.
— Ты родственник мне? — пошутил государь.
— Точно так, ваше величество, — ответил без запинки молодец-кадет.
— А в какой степени? — спросил Николай I, пристально посматривая на кадета.
— Ваше величество — отец России, а я сын ее, — ответил находчивый кадет.
Император Николай I однажды в сопровождении блестящей свиты посетил Пулковскую обсерваторию. Ее директор, никак не ожидавший столь высокого посещения, очень смутился и хотел спрятаться за громадным телескопом.
— Чего это он? — сказал царь, заметив его замешательство.
Тогда один из вельмож, указывая на окружавших придворных, украшенных орденами-звездами, сказал:
— Он, должно быть, испугался, увидев всю эту кучу звезд не на своих местах.
В высших учреждениях морского ведомства адмиралами становились в очень преклонном возрасте. А потому смертность среди этих чинов была чрезвычайно высокой.
Как-то на очередных похоронах Николай I по-свойски спросил своего приближенного:
— И отчего это так часто умирают члены Адмиралтейского совета?
— Ваше величество, — возразил вельможа, — ведь умерли они давно, а сейчас мы их только хороним…
Во время опасной болезни министра финансов графа Е.Ф. Канкрина герцог Лейхтенбергский, встретившись с придворным вельможей Николая I Меншиковым, спросил:
— Какие известия сегодня о здоровье Канкрина?
— Очень худые, — ответил Меншиков, — ему гораздо лучше.
Знаменитый путешественник адмирал Михаил Петрович Лазарев был на приеме у Николая I. После самого милостивого разговора, желая показать адмиралу особое расположение, государь сказал:
— Старик, останься у меня обедать.
— Не могу, государь, — ответил Михаил Петрович. — Я дал слово обедать у адмирала Головина.
Сказав это, Лазарев вынул свой хронометр, взглянул на часы и, порывисто встав, промолвил:
— Опоздал, государь!
Потом поцеловал озадаченного императора и быстро вышел из кабинета.
Вошедшему адъютанту Николай Павлович сказал: