Однажды Ты будешь Моя

Сегодня моё беспокойство о любимом мужчине было лишь немногим меньше вчерашнего. Ведь за прошедшую ночь состояние Влада могло измениться, и не обязательно в лучшую сторону. Я всячески старалась отвлечься, чтобы не думать об этом. Поэтому вчера вечером и сегодня в пути искала в интернете и затем изучала научные статьи о восстановлении пациента после операций на брюшной полости.

Однако, когда я зашла на проходную я ещё не знала, что всё закончится благополучно и мне разрешат остаться с Владом в палате.

Стараясь сохранять непринужденный вид, я придерживала лямку рюкзака, вроде как я тут с сумочкой, а не с запасом самого необходимого на три дня. Рамку металлоискателя я прошла, и она даже не пикнула. Не зря я избавилась от всего, на что она может среагировать, даже ключи дома оставила. Всё, чтобы избежать лишнего внимания.

Я положила в металлический выдвижной ящик паспорт и поздоровалась. Неразговорчивые охранники окинули меня подозрительными взглядами через пуленепробиваемое стекло. Тщательно проверили мой паспорт, сверили со своей базой и вложили в него драгоценный пропуск.

Но клыкастый турникет высотой до потолка не открыли.

Я слегка нахмурилась и приготовилась к тому, что меня попросят показать содержимое рюкзака. Как объяснить маленькое полотенце и запас еды я знала, а вот со сменным комплектом женского нижнего белья (при том, что посещаю я мужчину) будет сложнее.

Массивная дверь открылась и в тамбур вышел хмурый охранник. Мужчина устремил на меня пристальный, изучающий взгляд. Впечатление создалось, что охранник на спинку стула повесил темно-синий китель и фуражку с голубым околышем. У моего дедушки, маминого отца, было что-то похожее во взгляде и манере говорить скупо, и даже повседневные вещи с совершенно каменным лицом. Трудно таким людям в жизни, наверное.

«Хаха, меня таким с детства не проймешь. До моего папы не дотягивает». — внутренне поиронизировала я, пытаясь отвлечься от чувства, что охранник вышел в тамбур не просто так.

— Девушка, сначала зайдете в кабинет к лечащему врачу. Получите его согласие. Всё ясно?

Я непроизвольно расправила плечи под этим тяжёлым взглядом. Едва скрывая улыбку, подумала, что прямо чувствую желание ответить «так точно!» Интересно, в каком он звании и правильно ли я род войск угадала? Спрашивать, понятное дело, было неловко.

«Влад тоже военный, но у него с юмором всё в порядке. У папы хотя с юмором и не очень, но он может быть разным, а не вот это вот… лицо кирпичом».

— Да. 205 кабинет. Обязательно зайду. — кратко ответила я, заслужив тень одобрения в глазах охранника.

Как и вчера, путь к Владу пролегает через кабинет завотделением. Задержка, надеюсь, будет недолгой. Геннадий Михайлович оказался на месте. Вообще удивительно, что на выходных он был на работе. Впрочем, присутствие лечащего врача Влада в госпитале меня успокаивало. Если динамика будет отрицательная, то лучше, чтобы врач был неподалеку.

Геннадий Михайлович меня очень обрадовал. Влад несколько раз приходил в сознание. Однако пока промежутки его бодрствования короткие.

— Вчера во время вашего Нина посещения Влад ещё не отошел от наркоза. Сейчас состояние пациента больше похоже на глубокий сон. — заметил завотделением.

Выслушав мою просьбу, Геннадий Михайлович разрешил мне остаться вместе с Владом. Однако предупредил, что если от персонала госпиталя ему поступит жалоба на меня, то меня незамедлительно попросят на выход.

Тогда я его вежливо выслушала, не веря, что меня это коснётся. Однако время показало, что я заблуждалась.

Проходя мимо сестринского поста, вежливо поздоровалась с двумя медсестрами, которые молча проводили меня любопытными взглядами. На этот раз в палате никого постороннего не было. Я подошла к Владу и с надеждой всмотрелась в его лицо. Он по-прежнему спал, но мне показалось, что цвет лица у него уже не такой бледный как вчера. Хотя может быть я выдаю желаемое за действительное.

Красивый, мужественный, он и в бессознательном состоянии он излучал внутреннюю силу и решимость. Я любовалась им, вспоминая сколько всего хорошего у меня связано с этим прекрасным мужчиной, мечтала о том сколько ещё нам предстоит впереди. Но не осмелилась его разбудить.

Как бы мне ни хотелось поймать взгляд любимых серых глаз, тёмных словно предгрозовое небо, услышать его голос, спросить о его самочувствии, но я помнила слова Геннадия Михайловича о том, что сейчас для Влада лучшее лекарство — сон. Организм сильный, молодой, но ему нужно дать возможность восстановиться.

Отойдя к окну от постели Влада, я аккуратно поставила рюкзак на широкий подоконник и медленно расстегнула молнию, пытаясь извлечь вещи тихо.

— Ни-на? — за моей спиной прозвучал хриплый, надтреснутый голос.

Сердце ухнуло вниз, а потом лихорадочно забилось в груди. Я стремительно обернулась и впилась взглядом в родное лицо.

— Влад!

Изо всех сил рванулась к нему. Уверена, если бы сейчас на моем пути вспыхнул огонь, я бы не задумываясь прошла сквозь него, чтобы оказаться рядом с любимым мужчиной.