Однажды, в галактике Альдазар

Он оделся старательно. Проштудировав от и до этикет, изучив все современные модные веянья, он относился к одежде очень серьёзно.

Те, кто недооценивает одежду, не понимают ничего. Не хотят признавать ничего.

Людям нравится притворяться, что одежда не имеет значения, но это бред. Он изучал человеческую цивилизацию вот уже более десятка лет, он следил за людьми в их естественной среде обитания, он знал историю Земли Изначальной. Великая планета, колыбель этой жадной, хищной, неповторимой, яркой заразы, которая избрала самоименование “человек”.

Он прекрасно понимал, как важна одежда. Это эволюционный месседж, демонстрация собственного “я” и своего статуса, как птичье оперение или яркая раскраска ядовитых змей. Люди коммуницировали через одежду, демонстрировали свой социальный статус, намерения и предпочтения. Одежда была важна, особенно в его случае. Именно потому он уделял ей очень много внимания.

Его роскошные костюмы шили на заказ, так, чтобы они делали очертания фигуры максимально человеческой, скрывали гребни на спине, имели чёткую, притягательную линию. Надо всей его одеждой приходилось долго работать, но было это необходимо: он достаточно внимательно читал Лавкрафта, чтобы понимать “невыразимый ужас”, который вызывают у людей те, кто чужд им.

С другой стороны, он также хорошо знал, насколько людям нравится передавать характер и суть через животные черты. У всех мифических созданий всех религий присутствовали анималистические элементы — крылья, рога, хвосты. Что уж, детёныши людей по сей день смотрят четырёхмерные мультики, в которых животные ведут себя, как люди.

Его задача была выдержать этот баланс, избежать и эффекта “мёртвой долины”, и эффекта Инсмута. И он каждый день работал над этим с неизменной тщательностью одержимого.

Костюмы были его бронёй. Не главной, но одной из множества.

Следующим этапом был запах. В этом смысле у него всё несколько проще: его тело было изначально устроено так, чтобы поглощать ароматы окружающей среды и сливаться с ними. Однако и тут свои нюансы, потому что люди — теплокровные и млекопитащие, у них совершенно другие отношения с запахами. Там, где рептилии анализируют запах напрямую, у людей запахи во многом отсылают к рефлексам и бессознательному. Люди — рабы запахов, хотя (или потому что) не осознают этого.

Кого-то, кто не пахнет вообще, равно как и кого-то, кто пахнет неправильно, они воспримут плохо, сами даже не понимая, почему. Это эволюционно обусловленный момент. Потому парфюмы ему делают тоже на заказ, специальные, учитывая одновременно человеческую и его физиологию.

На выходе получается социально приемлемо.

Здание, в котором расположен его пентхаус, правительственное. Оно предназначено для военной и агентурной элиты, потому оборудовано соответственно. Ему не нужно выходить на улицу, чтобы попасть на работу: со всеми ключевыми точками, включая ту, где трудится он, подземный гараж соединён прямым тоннелем.

В 6-00 по стандартному времени он переступает порог Управления. Официально его рабочий день ещё не начался, но он бы с удовольствием прошёл сейчас в свой кабинет, чтобы погрузиться с головой в работу. Увы, перед тем осталась ещё одна утренняя обязанность, которую не отменят даже в силу текущих — сложных — обстоятельств. Это его самая нелюбимая часть дня, и он предпочёл бы этого избежать, но, к сожалению, это обязательное условие, на котором он может оставаться на работе.

Так что в 6-05 он слегка стучит костяшкой пальца по двери с табличкой “Доктор Сэмюэл Иэн”. И входит.

*

— Тана-Маари, вы уже здесь, — человек улыбается ему приветливо и чуть виновато, стоя в ожидании возле суперсовременной кофейной машины.

— Как и каждое утро, — Тана усилием воли подавил лёгкое раздражение.

Доктор Иэн не был виноват в их постоянных встречах. И, если уж на то пошло, был единственным психоаналитиком, с которым он вообще смог поладить. По поводу этого Тана испытывал некоторое чувство вины, потому что типичному представителю биоритмических “сов” Сэмюэлю из-за него приходилось вставать довольно рано и накачиваться кофеином. Но тут уж ничего не поделаешь: ни с кем другим он работать не мог.

Просто по сравнению с убийственно серьёзными, ухоженными, закованными в броню брендовых костюмов индивидами, весь вид которых буквально кричал “Я могу тебя вылечить”, доктор Сэмюэл (право, просто Сэм, что вы!) казался, как там принято говорить — глотком свежего воздуха? Хотя Тана отдавал себе отчёт, что дело не в глотках воздуха (который, строго говоря, он даже не глотал, потому что дышал кожей, а не лёгкими). Просто Сэмюэл с его зелёно-красными волосами, ярко выраженной кофеиновой зависимостью, чёрными ногтями и эпатажным поведением был в достаточной степени демонстративно-асоциальным, чтобы вызывать у Таны некоторое сопереживание. Сэмюэля терпели, потому что он был менталистом, гением и лучшим профайлером; но никто не был близок ему по-настоящему, что их определённо роднило.