Однажды в Лигурии. Рецепты гедониста

– Да брось ты, – Эдуардо улыбнулся, – тебе надо… – он замолчал, подбирая нужные слова, через секунду поднял указательный палец кверху, – наполнить свой творческий колодец правильными визуальными образами. Вот. Так мама сказала, – добавил он, снова улыбнувшись. – Я буду ждать тебя на террасе, ладно?

«Как будто я согласилась», – подумала Саша.

«Как будто ты не хочешь», – сказала бы ее подруга Люба.

Саша посмотрела на себя в зеркало. Взъерошенные волосы, сухие губы, красные от компьютера глаза. Красавица! Она сняла шорты и натянула джинсы. Вспомнила льняной костюм Эдуарда. Хм. Дворцы. Надо что-то поприличней. Саша набросила черное платье-халат. Приколола брошь, Паола настояла на ее покупке в одну из прогулок. Такого расточительства Саша никогда себе не позволяла.

Тем более что, купив брошь, Саша перевела сестре Кате меньше обычного. Что интересно, совесть не мучила. Даже тогда, когда мама спросила, почему денег меньше обычного.

– Я купила себе брошку.

На том конце провода повисла тишина.

– Ничего себе у вас там цены на брошки.

– Это винтаж.

Саша не видела маму, но представила, как та поджала губы.

– Ясно, – в трубке повис тяжелый молчаливый укор.

Саша еще раз посмотрела в зеркало, нанесла блеск для губ. Так-то лучше.

Эдуардо болтал на террасе с Магдой.

– Che Bella (какая красивая)! – воскликнул он.

Магда одобрительно кивнула, не тратя сил на улыбку.

«Интересно, он правда думает, что я белла?»

«Нет, конечно, он просто вежливый, неужели не понятно?» – Раиса Марковна закатила глаза.

– Сегодня обойдемся без машины, заодно покажу тебе нашу вертикальную Супербу. Так звали Геную в лучший ее век, – подмигнул Эдуардо, выходя из ворот и пропуская Сашу вперед.

Саша, конечно же, читала о Генуэзской республике и слышала о дворцах деи Ролли, но она и предположить не могла, что за волшебство ее ждет.

Начав с дворца Palazzo Interiano Pallavicino – его фасад покрывали нежные, размытые, словно акварель, рисунки, – они очутились среди заполненных фресками комнат. Между лазурью, золотом и мрамором, охрой и малахитом парили ангелы, улыбались девы, сражались воины, разыгрывались ставшие легендами сюжеты.

– Одно время в Генуе крутились большие деньги. Не просто большие – огромные. Нам даже принадлежали кое-какие крымские земли, – прищурился Эдуардо. – Венчурный капитал, рисковые инвестиции, стартапы – это все финансисты Генуи придумали, а не только бухучет и джинсы, – хмыкнул он.

Они очутились в просторном бальном зале со сверкающей хрустальной люстрой.

– Как думаешь, что за стекло? – прищурился Эдуардо.

– Венецианское, муранское? – предположила Саша.

– Господи упаси, – Эдуардо округлил глаза, – Генуя и Венеция были злейшими врагами, нет! Это стекло создали в маленьком городке Альтаре, там жили бенедиктинские монахи, они и научили местных делать стекло, – Эдуардо улыбнулся и поправил свои густые волосы.

Саша убрала торчащие пряди за уши.

Они продолжили свой маршрут. Каждый раз, когда Саша решала, что именно это палаццо достойно звания «лучшее», они попадали в новые дворцы, восхитительней прежних.

То был бесконечный парад роскоши, триумф изобилия и богатства. Словно все деньги мира, существующие на земле в то время, перенеслись в стены этих дворцов.

– Так и есть, – подтвердил ее мысли Эдуардо, – с 1528-го по… – он зажмурился, пытаясь вспомнить даты, – 1647 год Генуэзская республика превратилась в финансовый центр, стала самым влиятельным не то что в Европе, в мире! – воскликнул он, гордо подняв подбородок вверх.

Дворцы назывались Rolli, то есть Роли, Статусы, и в то время они служили резиденциями для высокопоставленных гостей. Здесь останавливались сильные мира сего, от епископов и послов до принцев и королей.

– Эти дворцы, всего их больше сорока, – квинтэссенция генуэзского богатства того века. Слава о генуэзской роскоши разошлась по всему миру, – заметил Эдуардо, – не помню кто, какой-то французский ученый сказал, что «невозможное становилось здесь возможным», в Генуе происходило настоящее волшебство.

Зеркала в пол, расшитые гобелены, покрытые золотом скульптуры, да что скульптуры – золотые потолки, да что потолки – целые просторные залы утопали в золоте.

Они подошли к дворцу Palazzo Negroni. Войдя в центральную галерею, Саша зажмурилась. Нет, нет, она спит, это сон, такая красота может быть только в сказке.

Высокие своды потолка заполняли невероятной красоты фрески. Ярко-синие павлины, богини в драпированных одеждах, ангелы с пухлыми ножками. Каждая складка, изгиб, морщинка казались настоящими и совершенно осязаемыми.

– Художник использовал здесь синий ультрамарин, самый красивый в мире пигмент, – объяснил гид.

Через огромные окна в мраморных рамах светило яркое солнце, отчего краски становились еще сочней, и вся эта череда сюжетов превращалась в бесконечное торжество цвета. Казалось, еще чуть-чуть, и павлины, ангелы, богини спустятся вниз, вылетят через окно, пронесутся над Генуей, но вернутся, чтобы продолжать рассказывать свои истории последующим поколениям.