Однажды в Лопушках

— Но Салтыкова решила, что и без благословения справится. Имелись у неё записи от матушки. Да и видела она, полагаю, многое из того, что людям обыкновенным видеть не стоило. Сперва она просто пыталась добиться признания, потом… темная энергия, поглощаемая изначально светлым или нейтральным человеком, приводит к тому, что жизненные процессы в теле этого человека замедляются…

…и потому почти вся современная индустрия красоты основана на некромантии.

Это мы тоже проходили.

Факультативно.

То же зелье, которое тетушка показывала, вкалывают в кожу, отчего та разглаживается. Жуть, как по мне. Но мастер Савенникова, которая вела у нас прикладное зельеварение, сказала, что я просто слишком молода, вот и не понимаю.

Может, и так.

— Если воздействие недолгое, то проходит оно само собой. Но вот при постоянном притоке темной силы организм начинает изменяться, приспосабливаясь к ней. И сила становится основной питающей. Так получается существо, которое нельзя назвать в полной мере живым, но и мертвым оно не является.

— А…

Как по мне, тетка Василиса была вполне живою.

— Они истинные жрицы. Благословенные. А божественное благословение многое меняет. Они способны принимать силу и жить с нею. Именно, что жить. И то… в их роду редко случается больше одного ребенка.

Я открыла рот.

И закрыла.

Иные вопросы лучше не задавать. И тетка, верно, поняв, подвинула ко мне новый пучок травы. На сей раз полынь австрийская, вновь же тонкая да ломкая, но тут уж не столь важно сохранять её целой, полынь и в каждой крошке своей силу хранит.

— Салтыкова преобразила себя. Да, с одной стороны она сохранила молодость. Более того, она, останься все, как есть, прожила бы долго. Возможно, она вовсе жила бы, пока бы не нашелся кто-либо, сумевший оборвать эту жизнь. В конце концов, так и произошло. Её приговорили к заключению, а стало быть, лишили постоянной подпитки. Для неё все, что было после суда, являлось агонией. Долгой. Мучительной.

И… и все равно мне не жаль.

Она ведь стольких убила. И чего ради? Благословения? Молодости? Красоты.

— Но суть понятна. Человек под воздействием темной силы меняется… помимо Салтыковой были и другие.

— Дело Заверзина?

— Мелкий помещик, который решил добыть философский камень… нет, я о тех, чьи дела остались по-за историей, — тетушка глянула искоса. — Со стороны, Маруся, все ведь выглядит не так и страшно. Напротив, весьма и весьма привлекательно. Вечная молодость, вечная жизнь. Ни болезней. Ни страданий. Мертвое тело не способно болеть или страдать. А еще не испытывает боли. И раны на нем зарастают скоро.

Меня слегка передернула.

— Старые рода свято хранят тайны, — тетушка отвернулась и подвинула к себе коробку с круглыми голышами. На самом деле корень темнолилейника, редкой травы. Наше озеро он обжил изрядно, правда, добраться туда можно лишь с дядькой Берендеем.

Или вот со Святом.

Оборотням тоже тайные тропы ведомы.

Тетушка огладила корешок, который в этом каменном виде способен годами храниться, лишь силы прибавляя. Если, конечно, подле текущей воды хранить.

— И никому-то не будет позволено порочить светлое имя их, но… мы тоже помним.

— Ведьмы?

— И ведьмы, и оборотни. Некогда лишь им да некромантам было по силам одолеть немертвого. Вот и охотились. Они на немертвых, немертвые на них. Ныне, коль знаешь, оборотни и составляют личную охрану императора. Чуют они темную силу, ту, что запретная.

Я выдохнула.

Вот… меньше всего ожидаешь, что, перекладывая травки, узнаешь что-то этакое, из тайного да запретного. Тетушка глянула ласково, как на неразумную.

— В том никогда и никто не признается. Но сами они ведают правду. Как и то, сколь немертвые опасны. Что до твоего вопроса, то… для жизни немертвым надобна сила. Причем сила весьма определенная. И немалая. Если изначально выпитой жизни им хватает надолго, на год или два, то чем дольше существует немертвый, тем больше ему надобно.

Нет, ну нашла я тему для беседы на ночь глядя. И остается порадоваться, что Васятка крепко спит и ничего-то этакого не слышит. Он уж точно решил бы на нелюдь поохотиться.

Героически.

— Иные убивали и по нескольку человек в день, однако тогда уж всем-то вокруг становилось понятно, что неладно с человеком. И, несмотря на все вольности, к немертвым относились… без должного понимания.

Юмор у тетушки тоже специфический весьма.

— Еще государь Иван IV положил, что подобные существа не являются людьми боле, а потому истреблены быть обязаны. А если кто вздумает укрывать немертвого, то и он подлежит казни, в назидание прочим. Не скажу, что закон работал, но он был… — тетушка провела ладонью по столешнице. — А потому и нашли иной способ получать силу, не привлекая особого внимания.

И вот что-то мне подсказывает, что хрень редьки не слаще.

— Нашлись умельцы, которые сотворили артефакт, ныне признанный запретным. В оправдание скажу, что пытались сделать вещь, способную помочь больным.

Ага, хотели как лучше, а получилось, как всегда.