Однажды в Лопушках

— Ты ему служишь… молчи. Не отвечай. Не унижай меня ложью. Он велел тебе помогать, верно?

Та, вторая, отвернулась, скрывая раздражение, что промелькнуло на лице её.

— Видишь, я не так глупа, как тебе казалось… давай свое зелье.

Женщина протянула хозяйке кубок. И та осушила его одним глотком.

— А теперь иди… Иди! — она выкрикнула это, заставив меня вздрогнуть. И та, вторая, не посмела ослушаться. Она отступила в тень, оставляя подопечную наедине с собой и темною водой.

— Ушла? Ушла… недалеко… конечно, кто позволит мне… думает, я глупая, — женщина опустилась на корточки и протянула руку. Вода пришла в волнение, по поверхности побежали темные круги. — Думает, не понимаю… все понимаю. Мне позволено думать, что я ушла… скрылась, спряталась… кто мне позволит уйти далеко? Нет, он придет… когда срок наступит, он придет.

Я увидела вдруг отражение в воде, увидела её глазами и ужаснулась тому, до чего страшна вдруг стала эта женщина.

— И я буду ждать… я найду на вас управу. На вас всех.

Она оторвала взгляд от темной поверхности и, уставившись на меня, сказала:

— А подглядывать нехорошо!

Еще и пальцем погрозила.

Вечером мы сидели на старой лавочке, которая была не чьею-то, но общею, прячась в остатках старого сада. По-за кронами яблонь виднелись развалины дома, и впервые я подумала, что этот самый дом кому-то ведь принадлежал.

А кому?

И почему меня это волнует?

Мы сидели, Линка задумчиво грызла семечки, Ксюха глядела на небо, где уж высыпали первые звезды, а я рассказывала тот сон, пытаясь хоть так убедить себя, что не имеет он значения. Мало ли, что ведьме присниться может. Тетка наговорила сказок, потом я еще её рассказ повторила некроманту, и Васятка с его кладом заклятым, вот и сложилось одно к одному.

— Вот как, значит, — Ксюха коснулась моей головы. — Надо к бочагу идти.

Я вздрогнула.

Вот чего-чего, а возвращаться в лагерь совершенно не хотелось. Нет, никто-то меня не обижал, даже Верещагина сделала вид, будто совершенно меня не узнает и вообще негоже человеку важному обращать внимание на какую-то кухарку. Синюхин последовал её примеру. Некромант объявился только под вечер, после долго-долго извинялся и клятвенно пообещал, что вот прямо с утра мы в город и отправимся. Я сделала вид, что верю, и накормила его гречкой.

Просто гречкой, поскольку тушенки тоже не осталось.

— Сегодня?

— Нет, сегодня не выйдет, — Ксюха покачала головой. — Надо, чтобы луна ушла, тогда и пойдем. На полную луну не всякую воду услышать можно…

Где-то за оградою громко завыл волк.

— Слышала, Игорек вернулся, — встрепенулась Линка, отсыпав мне семечек.

— Вернулся.

— И как?

— Да… ушла любовь. К лучшему, — почти не покривив душой ответила я. Было все еще немного обидно, хотя разумом я понимала, что обида эта — пустая. И радоваться надо бы, что Игорек образумился.

— К папке опять приезжали, — Ксюха протянула руку. — Какие-то… важные. Маги. Силой так и плескало, стало быть, не захотели скрываться. Себя казали.

Она поморщилась.

— Говорили, что он себя ведет неправильно.

— А он?

— Сперва слушал, а потом пообещал голову оторвать да прикопать в лесочке.

Мы синхронно кивнули, согласившись, что мысль в целом дельная.

— Только вот не отстанут. Там один еще ко мне подходил. Знакомиться хотел, — то ли пожаловалась, то ли похвасталась Ксюха. — Звал покататься.

— А ты?

— Сказала, что уже накатанная по самое не могу, — Ксюха тряхнула головой, и тяжелая коса её сама собой рассыпалась на тонкие пряди. Волосы Ксюхины в лунном свете гляделись серебряными, что ожившая вода. И потекли, потянулись к земле. А под ногами заворочались, оживая, травы. — Посмеялся еще… но… папенька сказал, чтоб осторожнее были. И не гуляли по одиночке.

— Думаешь, рискнут?

Линка высыпала недоеденные семечки и руки отряхнула.

— Не знаю… не нравятся мне они.

А я поежилась. Стало вдруг холодно, и холод этот шел будто бы от земли, чего быть не могло.

— А твой как? — сменила тему Ксюха, расчесывая волосы костяным гребешком. И капли падали на листья, на травы, пригибая их, чтобы напоить иною, заговоренною силой. — Зачем вообще одна сунулась.

— Не знаю. Просто… правильно так было. Я поняла, что правильно. А он странный совсем будто… пришибленный какой-то. Сам на себя не похож. Дрова у тетки Иры колол, — Ксюха поймала каплю на ладонь и к губам поднесла. — Чтобы он и дрова… и главное, неплохо колол. Сказывается сноровка. А еще, думала, как меня увидит, так разорется.

— А он?

— Не разорался. Вообще никак… будто не было ничего.

— Может, его тетка чем своим попотчевала? — предположила Ксюха и мне протянула горсточку капель, больше похожих на крохотные жемчужины.

— Да нет, не похоже, чтобы замороченный. Замороченные — они соображают туго, и говорят не так. Он же нормальный, только… не пойму пока.

— Но договорились-то до чего?

— А ни до чего, — Линка обняла себя. — За машиной просил провести. Но завтра почему-то. Сегодня, мол, с дровами надо разобраться. Чтоб когда машину и на дрова какие-то… может, я ему в голове чего повредила? Но я ведь не нарочно!

Ксюха погладила Линку по руке, успокаивая.

— Завтра вместе и сходим. Вместе!