Однажды в Марчелике

– Отобьёмся. У нашего спонсора много сюрпризов! – Ульрих загадочно улыбнулся. – Ладно, пойдём-ка спать… Завтра будет насыщенный день.

Пелла всего этого не слышала. Она честно сидела, растирая ноги и руки целый час. А потом её совершенно беспардонно связали и отволокли на прежнее место. Там она и забылась спустя пару часов тревожным сном…

Утром её подняли, посадили на волла, привязав к седлу, и несколько часов везли по горам. Узкая дорога петляла между крутых склонов, шла по краю каньона, ныряла в узкие ущелья. А когда сияние солнца в зените уже начало становиться невыносимым, наконец, вывела к каким-то старым выработкам.

Широкий вход в шахту, отвалы породы повсюду… Какие-то люди, ящики, суета – Пелла толком ничего особо не рассмотрела. Ей всё ещё было плохо, по-прежнему мутило, и не было никакого дела до мира вокруг…

Пеллу, как куль с мукой, вынули из седла и потащили внутрь шахты. Там её втолкнули в какой-то боковой штрек, перегороженный решёткой, а потом заперли дверь. Пелла так устала, что сначала просто опустилась на холодную землю. И очень долго сидела без сил.

Масляный фонарь по ту сторону решётчатой двери давал мало света. Пелла приходила в себя и вглядывалась в темноту подземелья. Она уже представляла, как находит там какой-нибудь проход и сбегает из плена…

А когда девушка, наконец, нашла в себе силы исследовать темноту, её разочарованию не было предела. Никаких проходов там не обнаружилось. Когда-то штрек обвалился и надёжно закупорил выход. Причём было это так давно, что камни, как показалось Пелле, успели срастись между собой…

Она уселась в углу каменной клетки и принялась рыдать. Ну а что ещё остаётся делать в такой ситуации приличной девушке?! Особенно если благородными рыцарями вокруг и не пахнет… Да и пахло под землёй, кстати, тоже не очень.

А ещё Пелла мёрзла, потому что в пещерах оказалось довольно прохладно. Ссадины и синяки воспалились и саднили, а поскольку их было очень много, то казалось, что болит вообще всё тело. Голова кружилась то ли от того, что по ней били, то ли от того, что очень хотелось есть и пить. И хотелось уже невыносимо… Пелла больше суток ничего не ела, а пить ей дали ночью, перед допросом. И этого явно было мало.

А ещё ей было очень страшно за тётю Луизу, которую она так и не увидела у похитителей. Пелла боялась, что добрую женщину убили. И поэтому плакала. Конечно, плакать при недостатке воды – не лучшая идея. Но… На Пеллу в очередной раз столько всего свалилось, что ей просто требовалась разрядка. Хотя бы через слёзы. Вот она и плакала, стараясь успокоиться. А потом веки у неё стали тяжёлыми, закрылись – и она снова уснула…

Дан и Компания, горы Дефромаг, 11 января 1936 года М.Х.

Первое время касадоры ехали молча. Настроение у всех было подавленное.

Что и неудивительно, ведь это была первая серьёзная потеря их вадсомада. Да к тому же, не какой-то касадор умер в бою – это хотя бы понятно. Нет, пропала девушка, к которой они успели привыкнуть. А некоторые даже робко пытались подбивать клинья…

Точнее, пока лишь распушали павлиньи хвосты, показывая, какие они все из себя крутые. К Мэноле-то подкатывать – можно и в бубен от Мигеля получить… Как, впрочем, и за подкаты к Патрисе – от Иоганна, к Александре – от Вульфа с Джоном, а к Кристине – от Бенедикта с тётей Луизой…

Дорога вилась по теснине, взбираясь всё выше и выше. Горы Дефромаг – это что-то вроде сыра с дырками. Вроде и горы, но некоторые холмы бывают повыше. Вроде и скалы, но все дырявые, обветренные. Да и камень уж больно красноватый – на нормальные горные породы не похож. На самом деле, горы Дефромаг могли похвастаться тем, что когда-то давно, в виде пиков, скребущих облака, встречали расцвет жизни на Эрфе в южном полушарии.

В те времена они были серые, с седыми шапками снегов и отвесными склонами. Самая высокая гора возносилась на высоту целых семи миль! В те времена жизнь только робко осваивала берега континента, который потом разделится – и часть его уйдёт в северное полушарие. Но тогда две континентальных плиты сталкивались, и горы ещё росли, празднуя свою молодость.

Мимо проносились тысячелетия, материк сдвигался всё дальше и дальше на север – и вскоре оказался на самом экваторе. По одну сторону гор буйным цветом кипела жизнь, а по другую – раскинулась бесконечная песчаная пустыня, выжженная солнцем и практически лишённая растительности.

Ветер и вода медленно разрушали горные склоны, ледники уменьшались, сливая вниз воду, которая тащила со склонов камни и часть породы. Горы уменьшались. А материк продолжал своё бесконечное движение.

Когда он достиг практически того же положения, что занимал сейчас, горы были уже совсем низкими. Где-то вдали вздымались в небо новые горные пики, а Дефромаг хирел всё больше и больше. Он уже не задерживал, как раньше, влагу с моря, и облака, полные дождя, спокойно прорывались дальше, поливая пустыню и превращая её в ту самую центральную равнину Марчелики.