Однажды в Москве. Часть I

– Братан, ты забыл сколько пакостей они нам сделали? – беспардонно ринулся в диспут Ветеран в тельняшке. – А этот хрен еще бабки собирал на войну. Попадись в их руки, с тобой не церемонились бы.

– Понятно…

– Это очень трудный вопрос. – После некоторой паузы высказалась и Гюлечка.

– А я бы отпустил…

Все повернулись к Бакинцу. У того глаза разбежались, как бильярдные шарики.

– Что уставились? – он огрызнулся. – Тоже мне, вершители судеб! Чувак ему… – указал он на Длинного, – жизнь спас. Как тогда Карен мне40. Разве не так?

Длинный кивнул.

– Вот тебе и мой ответ…

Ганмуратбек тихо закашлялся. После лаконично высказал.

– Городской прав. Долги надо возвращать.

– А ты, Балабеков?

– Однозначно, ты его отпустил, – улыбаясь, я ответил. – Лучше расскажи…

– Мы выехали из Зеленого дома на двух машинах. Я за рулем “Нивы”. За мной на нашем раскрашенном “воронке” – Романовы с Аветисовым. Через час я свернул с дороги в лесок. Оставив машину между деревьями, сам перебрался в Газик и сел рядом с пленным. Рука его была прикреплена к Толику, так что Аветисов оказался между нами.

Машина тронулась. Я освободил армянина от наручников. Он, массируя запястье, как-то рассеянно посмотрел.

Я протянул ему греческий паспорт Багдасаряна.

– Теперь ты Леонид Попандопуло. Может на всю оставшуюся жизнь…

Сейран тупо уставился на ксиву. Я понял – единственное, что он в этот миг сообразил – его убивать не будут.

– Ты чем-то похож на Ашота. Вернее, на него в молодости. Повезло.

Ответил он тихим голосом не сразу, после, как все в себе переварил:

– У меня нет денег…

Я протянул ему пачку долларовых банкнот. Он не решался брать, видимо, ступор еще не прошел. Я сунул деньги ему в руки.

– Значит, не убьете…

Тут слезы безмолвно начали литься по его щетине. И, прикрыв лицо руками, он разрыдался.

– Успокойся, все позади.

– Когда вы… пристрелили собак, я подумал, вы и меня… Там же…

– Успокойся и внимательно выслушай. Потому, что от твоих действий будет зависеть и участь твоих родных…

Страх вновь парализовал его, и он впился в меня мокрыми от слез глазами.

– …Ты летишь в Афины послезавтрашним рейсом. Вот билет… Если мои догадки верны, то люди, встречающие тебя в афинском аэропорту, будут ждать исключительно предъявителя этого паспорта. И им абсолютно будет наплевать, что, ты, возможно, не тот человек, который оплатил этот сюжет. Скорее эта международная организация, помогающая людям за конкретные бабки исчезнуть, идентифицируясь в другую личность. Вполне вероятно, что тебя где-нибудь на берегу Эгейского моря ждет собственный домик с видом на море и, если повезет, даже небольшая яхта у причала. И вряд ли Ашот, понимая, что за ним будут охотиться и в Армении, и в России информировал хоть кого-то о своем перевоплощении, включая и членов семьи, для которых после случая с Маргаритой Гаспарян, он давно чужой…

Денег на первое время хватит. Можешь нанять адвоката, если что не так. Постарайся быть похожим на фото в паспорте. Ты обрусевший грек из России, потому не владеешь языком. Всю жизнь мечтал оказаться на исторической родине, копил деньги. Вот твоя основная легенда. Детали додумаешь сам.

– Моя семья…

– Прибудет следом. Это я тебе обещаю. Напиши пару строчек… – я передал ему заранее подготовленную бумагу с ручкой. – Пусть твои доверятся людям, которые с ними свяжутся.

– …

– И теперь последнее… Аветисов, ты мне веришь?

– Теперь, да. Как я после этого могу не верить? – он уже успокоился. Вытер ладонью слезы и спрятал деньги.

– Тогда должен осознать, что, если хоть в чем-то уклонишься от инструкции, я тебя выслежу…

– Это лишнее, – он дрожащим голосом перебил. – Я лучше сам загрызусь. Если бы не ты, Ашот меня тоже… И ты сделал мне подарок. Мы мечтали перебраться в Москву. Ашот обещал. Потому и я как раб прислуживал. О Греции даже не мечтал.

– Вот ключи от “Нивы”. Доберешься. Машину оставишь где-нибудь на стоянке и уничтожишь всякое напоминание о себе. Скоро мы тебя высадим, Аветисов, и больше не увидимся. Не забудь мои наставления.

Дальше молчали. Перед тем как выйти, он неуверенно спросил.

– Ведь ты не мент?

– Какая разница?

– Ну да… Но почему со мной провозился?

– Как договорились. Ты мне жизнь спас. Все справедливо.

Он натянуто улыбнулся. Я внимательно вгляделся в его вдруг забегавшие глаза.

– Ты хочешь сказать, поступил бы иначе?

– Я… не знаю… – он опустил голову.

– Ладно, проваливай…

Некоторое время ехали молча. Наконец, Толик высказался.

– Напрасно… Еще денег дал! Тебе бы в монастырь.

– Боишься, тебе мало достанется?

– Не в этом дело. Я хочу понять.

Павел одобряюще кивнул.

– Он спас мне жизнь. Что тут непонятного?

Я уловил в зеркале крайне удивленный взгляд старшего Романова.

– Ты уверен, что он не стуканет? – после паузы раздраженно спросил Толик.

–…

Я устало провожал взглядом мелькающие в ночной тишине серо-черные образы осени. Внезапно начался ливень. Вспомнил. Когда приезжали, тоже шел дождь. А сейчас вода сверху лилась, словно из колодца Всевышнего…

– Я привык платить по счетам. Если вы считаете иначе, то пора нам разбежаться.

Романовы в зеркале переглянулись.