Однажды в Москве. Часть II

Нет, и совесть тут ни при чем. Дело в том, что я худощавый и высокий. Обладатели такого тела обычно выбирают иной вид спорта. К примеру, бокс. То есть, мои пельменные “борцовские” уши сразу вызвали бы подозрение у оперов, многие из которых также были бывшими и действующими спортсменами, хорошо разбирающиеся в этих нюансах.

Но форму их слегка можно было изменить с помощью инъекций. Так и получилось. И как мне обещала Верка, такое легкое оттопыренное состояние будет держаться несколько дней, после рассосется, если не повторить процедуру или же никто не вздумает вздуть их как-то иначе…

Думаю, Наиля меня все равно вычислила бы среди толпы, будь я с этими ушами, без или вообще с горбом. И сейчас она с интересом рассматривала изменения во мне, пока ехали на “Ниве” с необычной раскраской.

– Что ты собираешься делать?

– Как я понял, чтобы попасть к себе, надо разобраться со всей этой фээсбэшной бандой. Но это долгоиграющий процесс. И, честно говоря, я не уверен в его благополучном исходе.

– Понятно. Тогда зачем я?

– Помоги продумать, как проникнуть в дом.

Я ей коротко объяснил ситуацию, не делясь подробностями, не называя имена и не указывая местность. Я имею в виду готовящуюся атаку на базу противника в Краснопавловске и ликвидация политических адресатов…

– Проще говоря, террористические акты… – не смог удержаться Прилизанный.

– Назовите, как хотите, – равнодушно ответил Длинный. – В возникшей тогда ситуации меня меньше всего волновали юридические формулировки.

– Пока вы разбирались с бандитами или ликвидировали людей, связанных со спецслужбой противника, все это еще терпимо было. Вы убивали, спасая известного, как я понимаю, депутата, и здесь можно было рассмотреть для вас при желании смягчающие обстоятельства. Хотя, ликвидируя одних бандитов, вы спасали других.

Вы стали активным членом Организации, которая являла собой не что иное, как замаскированное крыло специальной службы третьего государства, с подачи которой противник и оккупировал наши земли. Но и здесь хоть с натяжкой можно было вас оправдать, учитывая поставленную перед вами задачу.

Но, планируя политические убийства, пусть даже в ином государстве, вы преступили черту… А я и не сомневаюсь, что вы тогда ее преступили, так ведь?..

Длинный нехотя кивнул.

– …Во-от… Лучше вы вообще об этом промолчали, – с досадой проворчал Прилизанный. – Налейте-ка мне, дружище, – обратился он к Арзуману. – Чувствую, мои нервы нуждаются в анестезии на этой стадии рассказа.

– Как будто наши нервы отдыхают, – недовольно пробурчал Режиссер. – Я никогда с таким мрачным сценарием не сталкивался. Требую свои боевые сто грамм! – он решительно протянул бокал Арзуману.

– Может, вам сразу в вазу? – учтиво съехидничал тот.

– Да хоть в горшок! – с достоинством парировал киношник.

– А у меня волосы не расчесываются, – пробормотал Ветеран в тельняшке. – Я пробовал, они от стресса застряли на дыбах.

– И мои… – подал голос Зопаев, нервно поглаживая плешивую голову. Кто-то, кажется, Гюлечка, нагло подлила в его рюмку минералку. Опрокинув, тот позеленел от ярости, но, то ли от трусости, то ли из-за лажи не пикнул.

– Зато у вас усы торчат… – пожалела вдруг его Гюлечка. – Хоть какое утешение.

– Чего уж, налей всем, – я предложил. – В принципе я согласен, водка до определенной кондиции – лекарство…

После приема нервно-успокоительной “микстуры”, все дружно и требовательно уставились на Длинного.

– Ну, рассказывай свое очередное преступление, – икнул Бакинец и смачно захрустел нанизанным на вилку соленым. – Ей-богу, он так сладко рассказывает, что самому хочется стать злодеем.

– Не всем так везет, – завистливо проворчал Ветеран в тельняшке. – Меня в последний раз за какой-то косяк закрыли. А чувак… – он уважительно посмотрел на Длинного, – такое творил, а до сих пор на свободе.

– Не каркай! – недовольно прошипел Бакинец. – Еще сглазишь. Видишь, уже пасут… – кивнул он в сторону Прилизанного.

– Век воли не видать, нет у меня глаза! – испугался тот. – Просто обидно. Сами наркобароны, а простой народ за косяк…

– Хватит против нас выступать! – тут храбро гаркнул на него Зопаев и привычно-преданно посмотрел на Прилизанного.

Тот аж задергался:

– Ты хоть понял, что ляпнул, идиот? – красноречиво постучал он по его котелку.

– Да откуда? – радостно завопил из возможности досадить Зопаеву Бакинец. – Он же сидит на своем “понял”. Он защемил его своими экскрементами.

– Опять вонизм пошел… – сморщившись, проворчала Аталай. – Товарищ, вы кажется безработный. Может вас в общественный туалет устроить? Как раз ваша тема…

– Вы позволите? – опять вежливо напомнил о себе Длинный.

– Да! – дружно закивала аудитория, за исключением Зопаева, который застыл и, видимо, в душе скулил, как побитая хозяином собака.