Однажды в Москве. Часть II

– У меня задание. Я обязана довести информацию до Баку. Я не имею права рисковать, пытаясь проникнуть в твой дом. И тебе не надо. Думаешь с этой клоунадой с ушами проведешь Эфэсбэ? Твой рост, сутулая походка… Да ты ходячее палево!

– Ладно, слезай…

– Послушай, если тебя схватят, всех подставишь. Могут, как Митьку… Может пострадать твоя родня, ведь дом полон народа. Ты себе потом не простишь, и никто не простит. Будет задействован спецназ ФСБ, а это не менты…

Я до боли сжал руль машины. Она, как телепат, воспроизводила мои мысли.

– …Предлагаю следующее. Номер твой наверняка уже на прослушке. Думаю, соседские тоже. Я пошлю к Иннокентию человека. Узнаю все о состоянии Джулии. Позвонишь мне после одиннадцати вечера. Номер тот же.

Я посмотрел на часы. Скоро предстояла обговоренная встреча у Магомедказиева.

– Хорошо.

– Мы, наверное, не скоро увидимся. И увидимся ли? – вздохнула она. – Береги себя и моих братьев. Они всегда будут тебе опорой…

Она резко чмокнула меня в щеку и выскочила из машины. Я проводил ее тоскливым взглядом, пока та не скрылась в переходе метро. После вздохнул и включил зажигание…

Глава XV

Меня провели в ту же комнату с Кораном. Рядом с Хаджимуратом сидел худощавый, с аккуратно постриженной бородой мужчина средних лет, явно кавказского происхождения.

Я поздоровался и сел. Они оба молчали. Лишь когда принесли чай и закрыли за нами дверь, незнакомец обратился ко мне грудным голосом.

– Как поживаете? Как здоровье ваших родителей, семьи, детей?

Он говорил, как будто в прострации. Степенно, не торопясь.

– Спасибо… – я с грустью вспомнил Джулию, больную мать, отца… – Как проживают ваши родные-близкие?

– Уже никак… – он после небольшой паузы ответил и опустил глаза.

– Это Магомед Харчиев, брат наш по вере, – тихо объяснил Хаджимурат Магомедказиев. – Я про него рассказывал. Федералы расстреляли его семью.

– Сожалею… – я смутился. – Трудно было даже выразить соболезнование человеку, потерявшему сам смысл своего существования.

– Я вижу, вы мусульманин. Вы молитесь?

– Нет.

– А я вот молюсь… – он вздохнул. – Всегда уповал на Него и просил лишь здоровья и хлеба насущного для своих родных…

– ….

– Мой брат сказал, что вы сможете достать мне пояс шахида?

Мы с Хаджимуратом переглянулись.

– Да. Но, не думаю, что это удачная мысль.

Он недоуменно посмотрел на хозяина дома.

– Так вы дадите мне пояс или нет? Тогда зачем я здесь?

– Мы постараемся найти ваших кровников.

Он усмехнулся и покачал головой:

– Один наш друг тоже это обещал. Но где он? Аллах забрал его. И теперь мне смешно, когда кто-то кому-то что-то обещает.

– Я не обещаю. Я сказал, постараюсь. Найти и покарать этих ублюдков для меня будет удовольствием.

– Не надо за меня карать моих кровников. Я никого не просил. Я сам с ними разделался бы, если знал – где они и кто они… Вы можете назвать мне сроки? Вы можете твердо обещать мне это, если даже произнесете при этом – на все воля Аллаха?..

Я замолчал. Я не был уверен, что Кореец, если даже выживет, отдаст на съедение кавказцу “федерала”, пусть даже самого отмороженного. Мансур смог бы повлиять.

Прослушав молчание, он устало вздохнул:

– Правильно. Никогда не обещайте того, чего не сможете сделать. Даже ради того, чтобы спасти чью-то жизнь…

Лишь один человек был способен на это. Теперь его нет в живых. Да благословит Аллах его душу и простит грехи!

Дело ведь не только во мщении, уважаемый. Я братьям объяснил… – он посмотрел на Магомедказиева, который не знал куда девать себя за нашим разговором и нервно пыхтел. – Если даже найду и искромсаю этих безбожников, то все равно я не жилец.

Я не могу жить без семьи! Я каждый день вижу их во сне, и они зовут меня. Мои дети, их мать… Они не понимают, почему я, никогда не оставляющий их отец и муж, теперь не отвечаю на их зов.

Меня всегда заботила лишь вера в Него и семья. Потому я ушел от войны. Занялся мирным трудом. Хотел и семью привезти, как многие наши братья. Но война пошла следом и настигла меня здесь.

Я сына учил, что можно преклонять колени только перед Аллахом…

Напрасно!.. – вдруг он прослезился и сжал, видимо, до боли кулаки. – Напрасно я учил его этому! Он бы остался жив! Они бы все остались живы!..

Мужчина рукавом стряхнул предательские слезы:

– Когда этот русский ублюдок приказал ему встать на колени, он, наверное, вспомнив мои наставления, отказался.

Я не знаю, что в точности произошло тогда, уже никогда и не узнаю, пока не встречусь с этими палачами в присутствии Аллаха, но этот трус пристрелил ребенка! А его командир, чтобы скрыть преступление, дал указание перестрелять свидетелей. Мою жену, убивающуюся над телом павшего сына и проклинающую убийцу, мою маленькую Аишу, забившуюся от страха в угол комнаты и безмолвно вымаливающую у палачей пощады, моих преклонного возраста родственников…

А потом этих тварей спрятали. Отослали по домам. Мою семью объявили террористами и их пособниками. Меня объявили в розыск…

Он уже беззвучно плакал. Слезы капали вдоль его бороды.