Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры

— И снова верно! — вскричал отец Дэнис, всплеснув руками. — И мужа этого бедного создания, или если нет, ему следовало бы им быть, помоги ему Бог.

III

Теплым вечером того же дня два автомобиля прибыли на Палатинский холм. В воздухе пахло нагретой солнцем землей, травой, миртом и смолой. В удлиняющихся тенях горели маленькими восклицательными знаками маки, а по склонам холма маршировали легионы аканта. Небеса стали глубже за сломанными колоннами и арками — остовом античного Рима.

Водитель Джованни с удовольствием выполнял роль гида. Он сказал, что представления не имеет о том, что стряслось с мистером Мейлером, но предположил, что его одолел внезапный приступ недомогания, известного туристам как «римский живот». По своей природе, деликатно напомнил им Джованни, такой приступ требует немедленного уединения. Затем он повел группу через руины Дома Августов и вниз по короткой лестнице к роще пиний. Поминутно он называл те или иные развалины и взмахами рук обводил лежавший у ног туристов Рим.

Софи смотрела, грезила, до боли наслаждалась и не слишком прилежно слушала Джованни. Она внезапно ощутила усталость и смутное счастье. Рядом с ней шагал, храня умиротворенное молчание, Барнаби Грант, Ван дер Вегели носились вокруг с криками восторга, тысячей вопросов и много фотографируя. Леди Брейсли рука об руку с Кеннетом, а также — с большой неохотой — майор тянулись, прихрамывая, в арьергарде и жаловались на неровную дорожку.

— У меня низкий предел насыщаемости достопримечательностями, — заметила Софи. — Или, скорее, информацией о достопримечательностях. Я перестаю слушать.

— Ну, — добродушно откликнулся Грант, — вы хотя бы признаетесь в этом.

— Хочу, чтобы вы знали, это не значит, что я нечувствительна ко всему этому.

— Хорошо. Я ничего такого и не думал.

— Напротив. Я онемела. Почти онемела, — поправилась Софи. — Можно сказать: зримо бессловесна.

Он посмотрел на нее, улыбаясь.

— По-моему, вы проголодались, — предположил он.

— А по-моему, вы правы, — с удивлением согласилась Софи. — Пить, во всяком случае, хочу.

— Смотрите, мы располагаемся для пикника.

Они подошли к месту, которое называлось Бельведере, и поверх верхушек пиний посмотрели на исполинское великолепие Колизея. Шпили, крыши, сады, обелиск, нереальные в дымке склоняющегося к вечеру дня, плыли в отдалении и растворялись на фоне Альбанских гор.

Джованни с помощником нашли место у поваленной колонны, расстелили ковры и скатерти и распаковали корзины с провизией.

Это был, по выражению Софи, изысканный перекус: деликатесные маленькие сэндвичи с копченой семгой и икрой, римские и неаполитанские пирожные, фрукты и охлажденное белое вино. Предложили, на удивление, и виски с содовой. И чай для желающих, который и предпочла Софи — со льдом и лимоном и очень ароматный.

Какая мы странная компания, думала она. Легкое дуновение ветра принесло с собой более сильный запах мирта и сосновой хвои и на мгновение приподняло челку Софи. Она обнаружила, что Грант пристально смотрит на нее, и поспешно сказала:

— Никто из нас, похоже, не беспокоится о бедном мистере Мейлере.

Он махнул рукой.

— Не сомневаюсь, что наш властный друг разобрался в этом деле, — сказал Грант.

Майор Свит, который ел с большим удовольствием и ловко «уговорил» две порции виски с содовой, видимо, смягчился. Он сказал:

— Необыкновенный парень. По моему мнению, — лениво и беззлобно добавил. — Необыкновенно крепкий чай.

— Я думаю, — вступила леди Брейсли, — что мы прекрасно справляемся как есть — с Джованни, — и одарила Джованни достаточно долгим взглядом. — Хотя, — продолжила она, — жаль, что другой роскошный негодник покинул нас.

— А что именно, — беспокойно спросил Кеннет, — запланировано на сегодняшний вечер? Автомобили в девять — а куда мы поедем? Где будем ужинать?

— В «Джоконде», сэр, — сказал Джованни.

— Господи боже! — воскликнул майор. Еще бы ему не воскликнуть. «Джоконда» — самый роскошный и, без сомнения, самый дорогой ресторан в Риме.

— Правда? — проговорила леди Брейсли. — Тогда я должна помириться с Марко. На прошлой неделе мы поссорились из-за столиков. Он выгнал мексиканского атташе или кого-то, кто считается довольно важной персоной, и отдал его столик мне. Едва не произошел международный скандал. Я сказала ему, что терпеть не могу такие вещи. Вообще-то, с его стороны это было совсем уж нехорошо.

— На сей раз, дорогая тетушка, — усмехнулся Кеннет, — вам подадут комплексный обед за столиком в глубине зала рядом с дверью для персонала. Если я что-то понимаю в организованных турах.

— Прошу прощения, но вы ошибаетесь, сэр, — вмешался Джованни. — Все устроено совсем не так. Обслуживание по всем статьям самое лучшее. Позвольте заметить, вы закажете, что пожелаете.

— И заплатим за это? — грубо спросил Кеннет.

— Напротив, сэр, нет. По счету уплачу я. — Он повернулся к Гранту. — Когда вы соберетесь уходить, сэр, — сказал он, — будьте так любезны послать за мной вашего официанта. Я дам и чаевые, но, разумеется, если кто-нибудь из вас захочет… — он сделал красноречивый жест. — Но в этом не будет необходимости.