Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры

В вестибюле «Джоконды» он застал всю компанию, за исключением леди Брейсли. Он заметил, что Джованни коротко посовещался с мужчинами. Сначала он заговорил с Кеннетом Дорном, который согласно кивал, украдкой озираясь. Джованни перешел к майору, который, игнорируя Кеннета, слушал жадно, но подчеркнуто равнодушно, что совсем не вязалось с усмешкой, кривившей его губы. Джованни, похоже, каким-то образом послал сигнал барону Ван дер Вегелю, который к ним подошел. Он тоже слушал внимательно, вовсю улыбаясь своей этрусской улыбкой. Говорил он мало и, воссоединившись с женой, наклонился к ней, их руки переплелись. Склонив голову набок, баронесса пристально смотрела на мужа. Он взял ее за кончик носа и нежно, игриво ущипнул его. Она широко ему улыбнулась и похлопала по щеке. Барон поднес ее руку к губам. Аллейн подумал, что никогда еще не видел более откровенной демонстрации физической любви. Барон слегка качнул головой в сторону Джованни, который грациозно поклонился, и посмотрел на Гранта, беседовавшего с Софи. Грант тут же громко произнес:

— Нет, спасибо.

И Джованни подошел к Аллейну.

— Синьор, — сказал он, — мы едем в «Космо», очень престижный и привилегированный ночной клуб, где гости останутся столько, сколько пожелают. Возможно, до двух, когда «Космо» закрывается. На этом программа тура завершится. Однако синьор Мейлер договорился о продолжении экспедиции для тех, кто, возможно, из легкого любопытства желает расширить свои познания о ночной жизни Рима. Можно выпить, покурить в приятной компании. Юноши и девушки, весьма прелестные. Все очень прилично. Автомобили будут предоставлены без дополнительной платы, но само развлечение не включено в стоимость этого тура.

— Сколько? — спросил Аллейн.

— Синьор, плата составляет пятнадцать тысяч лир.

— Очень хорошо, — сказал Аллейн. — Я поеду.

— Вы не разочаруетесь, синьор.

— Отлично.

В вестибюле появилась леди Брейсли.

— А вот и я! — воскликнула она. — Вдрызг пьяна и готова ко всяким безумствам. Веселье продолжается!

К ней подошли Кеннет и Джованни. Племянник обнял ее за талию и что-то сказал вполголоса.

— Конечно! — громко ответила леди Брейсли. — Зачем спрашивать, дорогой? Я с удовольствием.

Она повернула к Джованни лицо и расширила глаза. Джованни поклонился и окинул ее взглядом настолько откровенно почтительным и слегка дерзким, что Аллейну захотелось либо сбить его с ног, либо сказать леди Брейсли все, что он о ней думает. Он увидел, что Софи Джейсон смотрит на нее с чувством, похожим на отвращение.

— А теперь, дамы и господа, — провозгласил Джованни, — в «Космо»!

II

«Космо» оказался действительно экстравагантным ночным клубом. Едва компания уселась, на их столах захлопали пробками бутылки шампанского. Очень скоро оркестранты покинули свой помост, по одному спустившись к передним столикам. Контрабасист и виолончелист просто-напросто положили инструменты на столы и принялись щипать струны. Скрипачи и саксофонисты подошли как можно ближе. Ударник держал тарелки над головой съежившегося майора Свита. Восемь почти обнаженных девушек, украшенных тропическими фруктами, скакали рядом. Заиграли «Черную молнию», и они превратились в негритянок. Шум стоял поистине чудовищный.

— Что же, все еще отпугиваете дедушку Джейсона? — спросил Грант у Софи.

— Не уверена, что он опять не нагрянет.

Грохот стоял такой, что они вынуждены были кричать друг другу на ухо. Леди Брейсли дергала плечами в такт саксофонисту, стоявшему рядом с ее столом. Он умудрялся с вожделением пожирать ее глазами, продолжая выдувать звуки.

— Похоже, здесь, как и в «Джоконде», — сказал Грант, — она в коротком списке персон грата.

— Пожалуй, — улыбнулась Софи.

— Скажите только слово, если захотите уйти. Мы ведь можем, вы знаете. Или вы хотите досмотреть шоу до конца?

Софи слегка покачала головой. Она пыталась как-то разобраться в своих чувствах. Странно было думать, что менее двенадцати часов назад она встретила Гранта, в сущности, впервые. Далеко не в первый раз она мгновенно увлекалась кем-то, но никогда еще не испытывала такой острой неприязни, за которой, без всякой видимой причины, последовало полное ощущение близости. В какой-то момент они без удержу пикировались, а в следующий, не больше чем через пятнадцать минут, сплетничали в святилище Митры, словно не только знали, но и понимали друг друга многие годы. Я, думала Софи, и Барнаби Грант. Очень странно, если вдуматься. Вот было б здорово, если бы все это можно было приписать сильной неприязни, которая иногда предшествует такому же сильному физическому влечению, но нечего об этом и мечтать. Ясно, что упасть друг другу в объятия им не грозит.

— Если мы останемся, — говорил Грант, — я могу подхватить вас на руки.

Софи онемела от этого сверхъестественного преломления ее мыслей.

— В качуке, фанданго, болеро или в чем хотите, — объяснил он. — С другой стороны… обратите все же внимание, — сердито проговорил Грант. — Я изо всех сил за вами ухаживаю.

— Как мило, — отозвалась Софи. — Я вся внимание.