Однажды в замке

Вот и пусть доказывает, но с какой-нибудь другой женщиной.

Эдит спустилась, взяла ключ, который отдал ей Бардолф, и вставила его в скважину. Понадобилась сила обеих рук, чтобы повернуть его, но она справилась.

Потом она вернулась наверх, гордясь своей решимостью. Правда, тут же разрыдалась, чем не стоило гордиться, но что вполне ожидаемо, когда сердце разрывается.

Наконец Эди заснула и, измученная рыданиями, проспала до утра. Разбудило ее пение птиц на рассвете. Она вскочила, подошла к окну и широко распахнула его, чтобы встретить день.

Лила и Сюзанна рука об руку шли в сторону башни. Лила была уже одета! В начале седьмого! Это платье Эди видела прежде: цветастый муслин с соблазнительно низким вырезом. Но теперь в вырез была засунута кружевная косынка, скрывавшая немалые достоинства Лилы.

Эдит подперла подбородок рукой и стала их ждать.

– Сегодня ты выглядишь лучше! – крикнула снизу Лила. Голос свободно разносился в тихом утреннем воздухе.

– Так у меня все хорошо.

Но она снова солгала. Какая-то часть души все еще саднила и кровоточила. Почти невыносимо. Но Эди училась закрывать эту часть в темную шкатулку и запирать на замок.

Сюзанна весело перепрыгивала с ножки на ножку.

– Чем вы здесь занимаетесь? – спросила она.

– Почти ничем.

– Ты похожа на принцессу из волшебной сказки, – заметила Лила.

Эди так и не смогла вымучить улыбку.

– Как Пунцель, – добавила Сюзанна.

– Кто?

– Пунцель.

– О, она хочет сказать Рапунцель! – воскликнула Лила. – Это все твои волосы!

Мэри заплела ей волосы на ночь, как прежде, до замужества, ведь иметь мужа, как позже обнаружила Эди, означает позволять волосам каждую ночь сбиваться в неопрятную гриву. Косы еще один плюс, который можно отнести к завершению ее супружеской жизни.

Эди подняла толстую косу и уронила через подоконник. Но расстояние до земли оставалось достаточно большим.

– По такой принц не взберется, – презрительно фыркнула Сюзанна. – У леди в моей книге волосы настолько длинные, что волочатся по земле!

– Может, тебе лучше зайти в дверь, вместо того чтобы взбираться по моей неправильной косе?

– Сейчас придет Мэри с парочкой лакеев и принесет нам завтрак, – объявила Лила.

Эди сбежала вниз, повернула ключ в скважине и открыла дверь.

Гауэйн в тот день так и не приехал, что было облегчением, конечно. Не было его ни на следующий день, ни через день…

Если Эди научилась днем запирать подальше свою печаль, то ночью такого успеха добиться не могла. Рана в сердце открывалась в тот момент, когда она отставляла виолончель. Но железная дисциплина детства вернулась. Если ее отцу придется бросить все и лететь в Шотландию, – что, по ее мнению, он обязательно сделает, едва получит письмо дочери, – он будет здесь через неделю или дней десять.

А до этого придется просто выживать…

Глава 36

У Гауэйна ушло два дня на то, чтобы найти и назначить порядочного человека на свое место мирового судьи. Все в нем рвалось вернуться к Эди, но он понимал, что пока не может этого сделать.

Поначалу герцог был холоден, как лед, но учился быть человеком, ее достойным. Кроме судьи, он назначил нового управителя, на замену уволенному. Этот был молод, почти ровесник Стантона, и наделает ошибок, но те послужат ему хорошим уроком.

Гауэйну оставалось овладеть еще одним умением.

В ту ночь он мрачно вымылся, обращаясь с собственным телом с такой же брезгливостью, какую чувствовал с тех пор, как покинул замок. Приказал подать экипаж и вскоре уже оказался в теплой полутьме «Адского пунша».

Никто в трактире понятия не имел, кто он такой. Стантон оставил дорогое облачение в замке и оделся в неброскую шерстяную шотландскую одежду, которой не страшны дождь и слякоть. Но такая очень редко красовалась на плечах лондонского джентльмена. К тому же Гауэйн приехал без слуг и послал кучера на конюшню.

– Что будете пить? – спросил юноша за стойкой, равнодушно глядя на посетителя.

– Виски, – бросил Гауэйн, вспомнив, что волосы Эди при свете приобретали тот же оттенок червонного золота. Но тут же постарался отделаться от воспоминаний – это задымленное место не имело ничего общего с его женой. Он чувствовал себя так, словно стоит на одном берегу гигантского озера, а она оказалась на противоположном…

После второго стакана виски герцогу потеплело. Легче переносить одиночество, когда перед глазами все плывет.

– Я знаю, кто вы, – неожиданно воскликнул сидевший рядом крестьянин. – Вы герцог!

Стантон что-то проворчал.

– Ну просто копия отца!

Гауэйн отвернулся. Здесь, конечно, были также и служанки, смазливые, хорошенькие девушки с красными щеками и мелодичным смехом. Их груди при свете лампы поблескивали, как масло.

Он улыбнулся хищно, как акула, самой хорошенькой из них. Ей было лет двадцать. И никакого обручального кольца. Но герцогу было безразлично, замужем она или нет.

Герцогу показалось, что сейчас он пытается себя наказать, и он тут же отмахнулся от таких мыслей.

Хватит валять дурака! Гауэйн не вернется к жене, пока не узнает о женском теле все, что необходимо знать мужчине.