Одним лайком меньше

Выяснилось, что на половине компьютеров в полицейском участке социальные сети принудительно отключены. Еще два компьютера не работали. Наконец Айрин достала свой телефон, мы отошли в угол, где ловила мобильная связь, и показали офицерам блог Эмми.

Только когда Айрин залогинилась в аккаунт Эмми и продемонстрировала переписку, полицейские начали принимать нас всерьез.

Разумеется, там были и привычные похвалы, но встречались отвратительные гадости, по большей части анонимные: обвинения, оскорбления, угрозы. Айрин кликнула на одно сообщение, чтобы показать, кто автор: приятная дама средних лет стоит с бокалом вина на залитой солнцем террасе. В письме говорилось, что Эмми – паршивая мать, а Коко следовало бы подавиться виноградиной. Некая женщина без подписчиков, без постов и без фотографии на аватаре выражала желание, чтобы вся семья Эмми – моя семья – погибла в автокатастрофе. В следующем сообщении – фото: чьи-то яйца, вид сзади. Я не сразу понял, как этот парень ухитрился снять их под таким углом. Дальше – щедрая порция личных оскорблений в адрес Эмми, начиная от цвета ее волос и заканчивая именами детей.

Настоящий филиал ада. Сколько ненависти, сколько злобы, сколько зависти…

– Она никогда… – пробормотал я. – Я не…

Я попросил дать мне пару минут, чтобы все осмыслить, но потом понял, что парой минут не обойдешься.

Какая-то женщина регулярно отправляет моей жене фотографии собачьего дерьма. Аноним требует личной встречи, чтобы побеседовать о душевных болезнях. Неизвестный мужчина выпрашивает бутылочку с ее грудным молоком.

Эмми могла оказаться в руках любого из этих извращенцев. Эмми и Медвежонок, два человека, которых я люблю больше всего на свете. Мой сын, двухмесячный малыш, еще не умеющий поднимать голову и только недавно научившийся улыбаться, – беззащитное невинное создание. Моя жена, с которой я хочу провести остаток жизни, которую полюбил с первого взгляда и которая, несмотря ни на что, остается моим лучшим другом.

А потом меня оглушило воспоминание: когда Эмми уезжала, я сказал ей не «люблю тебя», не «буду скучать», не «поговорим, когда вернешься», а отпустил какое-то резкое замечание насчет багажа.

Впервые за несколько дней я перестал думать о том, как осложнилась наша жизнь и можно ли спасти наш брак.

Я вспоминал вечер, когда познакомился с Эмми, ее смех, ее улыбку.

Наше первое свидание. Цвет вечернего неба, когда мы возвращались из зоопарка, держась за руки.

Наши общие шутки, потайные словечки, фразочки и шутливые прозвища, которые наши дети считают нормальными, а в один прекрасный день вдруг поймут, что эти слова принадлежат только нашей семье.

Наш медовый месяц. В первую ночь мы так напились на пляже, что еле добрели до отеля, а утром проснулись одетые, уткнувшись лицом в зверей из банных полотенец, на постели, посыпанной розовыми лепестками.

Утро, когда Эмми обнаружила, что беременна Коко, ее слезы радости при виде теста. Вечера, проведенные перед телевизором, зиму, наполненную «Нетфликсом», визитами в больницу, результатами УЗИ и безалкогольным пивом. День, когда родилась наша дочь. Лицо Эмми, преисполненное внутреннего света. День, когда мы вернулись домой из роддома и впервые оказались наедине с младенцем, с ужасом осознавая, что понятия не имеем, как быть дальше…

Полицейские пообещали на следующее утро собрать пресс-конференцию. Есть ли у меня семейная фотография, где мы все вместе?

Я ответил, что постараюсь найти. Вряд ли они поняли иронию своего вопроса.

Мы с Айрин ушли. Я решил, она везет меня домой, и только через десять минут осознал, что машина едет не туда.

– Эй, – сказал я и поерзал на сиденье.

– Сиди спокойно, Дэн, – одернула меня Айрин. – Нет времени страдать херней.

Еще в полиции она опубликовала пост в блоге ПростоМамы – в кратких выражениях сообщила, что Эмми исчезла, описала ее одежду, машину, водителя и спросила, не видел ли кто ее и Медвежонка.

Дорога до дома Айрин заняла пятнадцать минут. Все это время наши взгляды были прикованы к телефонам. Водитель задал нам какой-то дружелюбный вопрос, не получил ответ и что-то пробормотал себе под нос. Посыпались комментарии – я не успевал их пролистывать. В основном бессмысленные разглагольствования: надеемся, что Эмми в безопасности, посылаем нашу любовь, держим за нее кулачки… Кое-кто предположил, что все это розыгрыш. Не прошло и десяти минут, как подписчики начали строить самые дикие и необоснованные догадки.

Иногда интернет полностью подрывает мою веру в людей.

К тому времени как мы доехали до дома Айрин, кто-то заметил в одном из постов Эмми дорожный знак и различил нижнюю половину букв «нэм». Сперва все решили, что это Челтнэм, потом кто-то упомянул Твикенэм: больше похоже на правду, учитывая, сколько времени Эмми находилась в пути, когда выложила пост.

Раньше я не знал, где живет агент моей жены. Здание в стиле ар деко, где-то в Бэйсуотере: входная дверь с медными ручками, роскошное лобби, за мраморной конторкой сидит консьерж. Рядом припаркована машина Айрин – бледно-голубой классический двухместный «Эм-джи», внутри пропахший сигаретным дымом.