Одно целое

В комнате отдыха

все сбиваются в кучу

вокруг нас.

Как будто мы – обед,

а они – стая голодных зверей.

Шеи тянутся –

тугие жилы, –

они все хотят нас увидеть.

Хотя мы вроде бы не танцуем

канкан голышом,

а всего лишь стоим,

опираясь на костыли.

Но и этого им достаточно.

Их завораживает наша суть.

Зрители – девушки

с гладкими волосами,

парни

с поднятыми воротничками,

чистыми ногтями,

и все вместе они похожи

на разворот из каталога «Аберкромби

и Фитч».

Все такие гладкие и отутюженные.

Они молчат,

а Типпи говорит,

как нас зовут и откуда мы родом.

Они просто молча смотрят,

как будто не могут поверить

в наше существование.

Наконец Ясмин разгоняет толпу.

– Ну, хватит! – кричит

и ведет нас к пластиковым стульям

у пожарного выхода.

Джон говорит:

– Наверное, со временем вы привыкнете

к тому, что все на вас пялятся.

– А ты бы привык? – вопрошает Типпи.

Я обмираю.

Ясмин фыркает.

Джон задумывается.

– Нет, – говорит наконец, –

меня бы это адски бесило.

На уроке французского

Я почти не слушаю, что там лопочет мадам

Байяр

про способ подсчета баллов за семестр.

И ее рецепт chocolatine – шоколадной

булочки –

тоже проходит мимо меня.

Я даже не списываю с доски домашнее

задание,

потому что

справа от меня

сидит Джон

и бомбардирует меня вопросами.

Я словно бы на вечернем ток-шоу,

сижу в эдаком мягком кресле,

а вовсе не на скамье подсудимых –

именно так я себя обычно чувствую,

когда люди устраивают мне допросы.

– У вас два паспорта? – спрашивает Джон.

– Да, – отвечаю. – Правда,

они нам еще ни разу не пригодились.

– И тебе никогда не хочется

врезать сестре?

– Обычно – нет.

– А почему вы только сейчас пошли в школу?

И почему сюда?

– Выбора не было.

– Ясно. Это я могу понять, Грейс.

Стопудово.

Он грызет кончик карандаша

и барабанит пальцами по столу.

– Отсутствие выбора…

это про меня.

Если б не эта школа,

я бы уже очень медленно

катился

в пропасть.

Буфет

Как только мы входим,

Ясмин и Джон

закрывают нас с тыла и спереди,

чтобы мы не особо бросались в глаза.

Мама, папа, Дракон и бабуля

занимаются этим уже много лет:

прячут нас от насмешек

и камер,

потому что нет ничего ужасней,

чем щелк-щелк-щелк

и понимание,

что завтра твое фото засветится

во всех социальных сетях.

Мы берем пиццу,

большой «спрайт» с двумя соломинками

и садимся

за угловой столик

с Ясмин и Джоном.

Перекрикивая гомон и звон посуды,

мы беседуем

не про наш быт

(о процессе совместного мочеиспускания,

например) –

я думала, именно за такими разговорами

мы проведем весь день, –

а про фильмы,

про музыку,

про книги,

про пиво

и про новый учебный год,

про коралловые рифы,

про наши любимые кукурузные хлопья

и про Сатану.

В общем, про всякие глупости.

Когда раздается звонок,

я начинаю гадать:

неужели

мы обзавелись друзьями?

Откуда?

У нас есть двоюродные братья и сестры,

которые нас терпят,

и родная сестра,

которая иногда с нами возится.

Но друзья…

Откуда им было взяться?

Случайно коснуться

Мы с Типпи стоим у шкафчика,

ищем учебник,

когда возле нас останавливается

толстая девица.

Она смотрит в пол.

– Мы мешаем? – спрашивает Типпи.

Девица бледнеет.

– Нет. Мой шкафчик рядом с вашим.

Не торопитесь, – шепчет она.

– Тут полно места, – замечает Типпи,

перенося вес своего тела

в мою сторону.

Девица мотает головой

и немного пятится.

О…

Все ясно. Она же боится подходить к нам

вплотную.

Боится, что если протянет руку

за нужным учебником,

то может случайно

коснуться нас.

Приглашение

– А вы идете после уроков на

самоподготовку? –

спрашивает Ясмин.

Мы даже не знаем, что это

за самоподготовка такая.

– Клево. Тогда айда с нами в церковь.

– В церковь? – переспрашивает Типпи. –

Ну нет. Это не наша тема.

Джон ухмыляется.

– Вы сначала попробуйте,

а потом уж откажетесь.

Вдруг мы вас обратим

в свою веру.

Крещение

Когда нам было четыре месяца,

мама отвезла нас к священнику,

который при виде нас сглотнул

и сказал:

«Мне… надо… э-э…

спросить у старших,

можно ли крестить их по отдельности».

С тех пор мама

в церковь ни ногой.

И мы тоже.

До сегодняшнего дня.

Церковь – это прекрасные руины

Просто груда камней,

разбросанных по участку,

точно детские кубики,

а неподалеку от разрушенной башни

валяется колокол.

Чтобы попасть сюда,

мы прокрались

за зданием лаборатории,

по изломанным тропкам и

через лес

мошкары и колючих кустов.

Церковь стоит на берегу

пруда, заросшего кувшинками.

В таких местах должны

скрываться феи

или серийные маньяки,

но Ясмин говорит:

– Не бойтесь,

нас не убьют.

Мы ходим сюда много лет.

Про это место никто

и не знает.

– Зато можно убиваться сигаретами, –

говорит Джон

и с таким смаком

затягивается,

словно вдыхает не дым,

а чистое золото.

И скоро они оба уже дымят вовсю,

как заправские курильщики.

Ясмин выдыхает в небо облачко дыма

и передает мне сигарету.

Я мотаю головой, но Типпи

тут же хватает тлеющую раковую палочку

и огромными глотками

вдыхает

табак и смолу.

Потом замирает и кашляет

сильно,

чуть не до рвоты.

Ясмин смеется.

Джон чешет голову.

А я ласково хлопаю сестру

по спине,

хотя на самом деле мне хочется,

чтобы она задохнулась.

Кофе и сигареты

Я любитель травок и мятного чая.

Типпи пьет угольно-черный кофе.

За день может выдуть пять чашек –

и меня не спросит.