Одной дождливой ночью

Дениз помчалась следом, подхватив в прихожей копье. Девочку она застала стоящей перед каким-то огромным, полным и крайне растрепанным типом, сжимавшим в руке нож.

Она подняла копье.

– Папа! – закричала Кара.

– Доченька! – растрепанный тип пошел ей навстречу.

Дениз, наконец, узнала его. Джон Фоксворт собственной персоной.

Похоже, что в трезвом уме и добром здравии.

– Все нормально, – махнула она подоспевшим Тому и Морин.

Джон бросил нож, развел руки, и Кара на полном ходу влетела в его объятья, чудом не сбив с ног. Обвила отца руками и ногами.

Из-за спины Джона показалась ступавшая по лужайке женщина. Ее Дениз узнала по обтягивающему синему платью королевского покроя. Тому самому, в котором Лин стеснялась выйти в свет. Теперь, правда, платье совсем не казалось королевским. Теперь это была не более чем грязная, вымазанная черт знает в чем тряпка, кое-как прикрывавшая тело.

Лин подошла к мужу и дочери и обняла их обоих.

Том положил руку на плечо Дениз. Она прижалась к нему и вздохнула.

Затем через разбрызгиватели прошла другая женщина. На ней была юбка и темный блейзер, застегнутый на все пуговицы на груди. Казалось, под ним на ней ничего не было надето.

Улыбка вдруг осветила ее лицо.

– Морин? Это ты?

– Касси?

Спустя несколько мгновений и эти двое обнимались.

– Подруги, наверное, – пожал плечами Том.

– Судя по всему, да.

– Все сейчас обнимаются, кроме нас, – проворчал он.

– Ничего, сейчас я это исправлю.

Отшвырнув копье, она повернулась к Тому, притянула его к себе и обняла – крепко-крепко.

4

Даже несмотря на солнечное тепло, Морин, едва завидев дыру с неровными краями в двери своего дома, почувствовала, как по коже пополз озноб.

– Я пойду первым, – заявил офицер полиции.

Был он не из местных – командированный из окружного управления, сформировавшего довольно-таки большой вооруженный отряд, прошедший по улицам Биксби вскоре после того, как дождь прекратился. Звали его Джек Конрой. К дому Фоксвортов он прибыл через несколько часов после рассвета. Джек уже успел отвезти домой Касси и спровадил Тома и Дениз под опеку родителей первого, встретивших ребят на веранде.

Сжав револьвер в руке, Конрой распахнул дверь.

– Есть кто-нибудь? – крикнул он.

Морин вошла следом.

На диване в гостиной, закинув руки за голову, сидел Тревор Хадсон.

Увидев Морин, он закусил нижнюю губу, чувствуя, что вот-вот заплачет.

– Все хорошо, Джек, – сказала Морин.

– Да, похоже, этот чист, – кивнул полицейский.

– Я нормален, – подтвердил Тревор дрожащим голосом.

– Вы знаете этого человека? – уточнил Конрой.

– Да. Он мой друг. Старый друг семьи.

– То есть я могу вас оставить?

Морин кивнула.

– Спасибо за помощь.

– Всегда пожалуйста. Берегите себя.

И Джек Конрой удалился.

Тревор поднялся на ноги.

– Надеюсь, ты не против того, что я вошел без спросу…

– Нет, что ты. Я очень рада тебя видеть.

– А уж как я рад. Боже, ну и ночка выдалась.

– Не то слово.

– Морин, ты жива. Как я рад. Господи.

– А где отец?

Она все поняла по лицу Тревора:

– Ох, нет…

– Рори в порядке. Я говорил с ним. Он волнуется за тебя.

– А папа?..

– Он… его нет. Прости. Мне чертовски жаль…

Морин опустилась на диван. Она не плакала. Ее сейчас одолевали лишь грусть и усталость. Трев сел рядом с ней. Она опустила голову ему на плечо и почувствовала, как его пальцы нежно, с величайшей осторожностью, гладят ее по волосам.