Одноклассники, или Поколение lost

Народу отчего-то ехало необычно много. Свободное место я нашёл с трудом. Присев, посмотрел в запотевшее окно. Утро сегодня выдалось холодным и пасмурным. Что поделаешь – нас, бывает, и лето погодой не балует.

Однако мои мысли были очень далеки от рассуждения о погоде. На запотевшем окне кто-то пальцем написал неприличное слово на букву «хэ», и оно совпало со мной душевно и физически. Очень тянуло оглянуться всякий раз, когда хлопали входные двери, но слово неотрывно держало меня на своей ментальной волне.

Был ли я огорчён? К чёрту лицемерие – да. Огорчён и разочарован. И беспощадно прозаичен сам в себе, сам к себе, как неприличное слово к запотевшему окну и ко всем собравшимся подле него дамам и господам, на виду друг у друга непременно соответствующим «Правилам поведения, соответствующим приличному человеку».

Впрочем, в беспощадной прозаичности нашлось что-то, немного похожее на облегчение. Это как угадать результат матча Россия – Бразилия на чемпионате мира по футболу. Если отбросить оголтелый патриотизм и веру в чудо, то надо быть безмозглым фанатиком, чтобы всерьёз ставить на наших. Ну, и вот – чэтэдэ! – наши упирались, как могли и не могли, но Бразилия выиграла.

Да, горько. Но это «горько» в такой привычной, предсказуемой глазу локации уютной, домашней, предсказуемой реальности. Где всё пронизано беспощадной прозаичностью неприличного слова на букву «хэ». «Хэ» тебе, «хэ» мне, «хэ» всем нам. На том жили, живём и будем жить. И потом умрём. Да и «пох».

Прямо передо мной сидел мужик в деловом костюме. На вид за сорок, лицо приятно-моложавое, но волосы обильно тронуты сединой. Он читал популярную книжку – новый роман модной писательницы Марины Донской «Любовь и убийство».

Вот тоже мне «роман». У нас на всё модное и популярное можно смело лепить бирку «Написано для задроченного быдла». Задроченное быдло всё равно будет читать. Потому что задроченность – состояние мозга масс. Массам лениво и трудно впихивать в себя нечто принципиально иное: где буквы имеют объёмный смысл, требующий перевода мозгов из автоматического управления в ручное.

Поэтому быдло везде. Оно ходит в дорогих деловых костюмах, оно заседает в высоких кабинетах, оно подписывает многомиллионные контракты. Чтобы ходить в дорогих деловых костюмах, заседать в высоких кабинетах и подписывать многомиллионные контракты, увы, совсем не обязательно переключать мозги с «пилота-автомата» на «ручное пилотирование», можно вообще перевести в положение «выкл». А тут такая мелочь – какие-то книжки.

И, кстати, что характерно – дурной пример заразителен. Я вспомнил, что на днях купил «Любовь и убийство» в задрипанном книжном «стоке», где два экземпляра идут по цене одного, и что у меня в портфеле валялись оба экземпляра. На кой «хэ» мне сдался второй экземпляр объяснять бесполезно даже самому себе. Основной закон массового сознания: бери, пока все берут. С поправкой: бери, пока дают. Понятно одно – ничего не мешало приобщиться к массам, заодно сняв очередной «скальп».

По мере того, как моё огорчение теряло горечь, а облегчение становилось всё легче, привычная глазу локация жаждала привычных же действий. Я достал из портфеля экземпляр на чисто визуальный вкус поновей и стал читать роман.

Главная героиня оного, молодая и успешная девушка Анна Каменева, по совместительству ас частного сыска, занялась расследованием громкого убийства известного писателя Косорокина. Выяснилось, что Косорокин перед смертью активно работал над очередным своим гениальнейшим выпердышем под рабочим названием «Голубиное сало» о борьбе хохляцкого криминалитета с кавказской ОПГ. Поэтому подозрение пало на грузинского «вора в законе» Фандора Акунишвили по кличке Голубь.

В расследовании Анне Каменевой по доброте душевной и личной симпатии помогал майор МВД, ветеран-омоновец, повоевавший в Чечне, Захар Евлампиев. Разумеется, между ними пробежала пресловутая «искра», а затем возникла и интимная близость. Но вот беда – их, по меткому выражению Марины Донской, «безумной страсти» постоянно мешал бывший муж Анны, журналист-очкарик Виктор Романов, пытавшийся вернуть прежние отношения любви и согласия.

Когда-то сей благословенный брак был верхом всех возможных и невозможных идеалов, образцом счастья и единения душ. Виктор научил Анну буддийским духовным практикам, из-за чего её личность раскрылась и приобрела удивительные способности, которые с лихвой воплотились в образе частного детектива. Но потом, увы, любовь ушла. Анна хотела остаться просто хорошими друзьями, Виктор же никак не мог с этим смириться и преследовал её.