Однолюб

Лето пошло на убыль. У Рудавина появлялось ощущение, что время безвозвратно уходит. Людмилу он найти так и не смог. Везде, где она только могла появиться, дежурили его люди. Но прошло уже две недели, а она по-прежнему не давала о себе знать. Разработка девчонки шла успешно. Всемогущий папочка был далеко, мужа убрали. Спрятали надежно и ожидали только его приказа о ликвидации. Рудавин чуть не сделал ошибку, решив сначала, что без него в этой игре вполне можно обойтись. Если уж дойдет до шантажа, то можно будет тянуть сколько угодно. Голос записать на пленку, а самого – в расход. Но он вовремя опомнился: а как эта сибилла заглянет в будущее и выяснит, что муж ее давно уже на том свете. Э нет. Пусть пока посидит взаперти.

Пока девчонку обрабатывали психологически. Пусть поволнуется несколько дней, сговорчивей станет. Как только сдадут нервы, ее можно будет брать голыми руками. Благо есть, кому брать. В этой игре в любом случае можно рассчитывать на победу. Женщина, у которой есть дети, уязвима по определению.

И все-таки больше всего Рудавина волновала Воскресенская. Они познакомились, когда Петра определили ей в замы. Тогда он был моложе. Пришел представляться, а в кабинете сидит этакая дива с золотыми лохмами и поблескивает глазами, рассыпая вокруг оранжевые брызги. Рудавин остолбенел. Он привык помыкать женщинами, но все они были из другого мира – словно неандертальцы. А эта… Сердце екнуло. Эту можно было бы любить, с этой можно было бы…

Он не скоро понял, что с «этой» у него никогда ничего не получится. Он долгое время считал, что все идет своим чередом, и рано или поздно… Но даже когда ей нужен был мужчина, не какой-то конкретный мужчина, а любой, когда глаза ее загорались лихорадочным похотливым блеском, она ни разу даже не посмотрела в его сторону. Садилась в машину и ехала в студенческое общежитие, к арабам. И возвращаласьмурлыкающая и удовлетворенная. Однажды он попытался остановить ее. Хорошо, что не успел наговорить такого, о чем потом пожалел бы. «На место!» – сказала она ему, сверкнув глазами. И почти нежно добавила: «Иди на место, работай». Она все поняла, это он прочитал в ее взгляде. И сколько бы потом не уговаривал себя, что она не поняла, это было самообманом. Хитрая бестия все поняла с одного взгляда, поняла давно и куражилась над ним все это время. Оранжевые брызги были обманом. Именно тогда ему впервые захотелось убить ее.

Что, интересно, она теперь делает? Впала в депрессию? Нет, невозможно. Только не она. Такая даже стоя на краю могилы не успокоится. И вдруг Рудавин понял: никакого затишья нет. Она действует. Неслышно ступая у него за спиной, она уже многое успела. Это ты, олух, не сумел разгадать ее и поймать. Ну же, думай, думай. Что бы ты сам делал на ее месте? Не приведи, Господи, конечно…

Решение пришло быстро. Задачка оказалась простой как дважды два. Каждому нужно то, чего ему не хватает. И если у тебя нет ног, тебе прежде всего нужны ноги. Рудавин полистал справочник, отыскал адрес Института ортопедии. Помедлив секунду, решил не звонить. От звонка проку мало. Нужно съездить самому.

Солнце бежало наперегонки с облаками. Отвлекаться нельзя. Она не велела. Если идти вот так как сейчас, никто не заметит его и не отругает, что вошел. Взрослые получают деньги, и он получит. Кажется, это ему уже снилось. Давно. Теперь найти тот дом. Он здесь был когда-то. Точно был. Лифт шумит особенно и по-особенному пахнет в коридорах. Кабинет шесть. Он точно уже видел этот сон. Кабинет шесть и прочесть фамилию на листочке. Громко, чтобы все услышали. Так она велела. Передать записку и деньги. Ждать. Отвлекаться нельзя. Кабинет шесть. Не входить. Только приоткрыть дверь и прочитать фамилию громко. Кабинет шесть. Кабинет шесть. Кабинет шесть…

Петр быстро узнал все, что его интересовало. Боялся запутаться в лабиринте лабораторий. Институт все-таки. Но институт оказалось – на ладан дышит. Сотрудников – раз-два и обчелся. И девочка-лаборантка, сразу же подпавшая под его чары, оказалась не только разговорчивой, но и толковой.

Нет-нет, никаких краж. Это исключено. Да и что здесь можно украсть? Руку или ногу? Вы смеетесь. Нужно ведь, чтобы она вам подошла. Ой, простите, конечно не вам… Как говорится, на себя не примеряй. Нет, склада готовой продукции в институте нет. Даже стельки от плоскостопия готовят индивидуально. Как? На компьютере, конечно. Разумеется, туда вносятся все сведения о заказчике. Разумеется, если клиент, как говорится, с большой мошной, можно и импортные. О, это совсем просто. Размеры снимают здесь, а данные отправляют в Голландию. Готовое, как говорится, изделие получают на дому. Разумеется, клиент должен посетить институт сам. А с кого же, скажите на милость, как говорится, мерки снимать? С дяди? Это ведь вам не сантиметром орудовать. Все с помощью компьютера. Нет, без него вряд ли… Хотя, кто знает, правда?